Цветы не растут на плитах - [3]

Я взялся за приборку, потому что за время сессии сильно запустил свою комнату. Под звуки музыки я двигался по комнате пританцовывая, и одновременно размышлял, на что бы потратить день, но так, чтобы с пользой, а не просто убить время.

Ну хорошо, завтра-то я пойду на озеро с Геной и Мариной. А сегодня? Сходить одному? Я не люблю ходить на пляж в одиночку – выглядишь какой-то белой вороной. Может, просто прогуляться по городу? Но целый день шататься – тошно станет. Я представил, как пойду по центральной пешеходной улице. Замечательно! Нарядные дома, красивые ухоженные витрины. Там невозможно быть в плохом настроении, поэтому идущие навстречу почти поголовно улыбаются. Улица удивительно красива. Особенно мне нравятся джаз-клуб, книжный магазин, где я так люблю проводить по часу и более, сквер консерватории за узорной фигурной решеткой, где почти всегда можно встретить знакомых музыкантов. Однако я редко хожу туда. Я инстинктивно зажимаюсь, чувствуя, как позорно тонок кошелек. И потому гораздо чаще гуляю по парку, где нет надобности притворяться, что ты не студент, а успешно стартовавший коммерсант.

Я сел на диван, грустно думая о том, что у моей будущей профессии есть свои недостатки, из-за которых тускнеет чистый образ. Я вспомнил, как мне предлагали работу два месяца назад. Оклад триста баксов с возможностью повышения. Но немедленно. А раз немедленно – наверное, ненадолго. Я тогда сказал: «Не раньше, чем закончу учебу». А хорошо бы сейчас… Деньги – это любимые вещи и излюбленный стиль жизни. Столь многого хочется. Я, в общем-то, аскет, не гонюсь за модой, но иногда почти схожу с ума, стоя перед витринами с книгами, яркими спортивными прилавками, облизываюсь на благородные бутылки с вином заманчиво-благородного цвета. А там свой дом, да и без машины временами очень грустно бывает. Если вот так сидеть, глядя в потолок, воображение успевает за каких-нибудь полчаса нарисовать десятки красивых картин.

Вот я в офисе, рядом приветливо мигает экраном первоклассный комп, который язык не поворачивается назвать «железом», на мне костюм на четыре пуговицы в тонкую, очень тонкую клетку.  Знаете, я не люблю очень широких галстуков. Они сейчас, к тому же, такие дурацкие по расцветке. Я предпочитаю узенькие, с синим или зеленым узором. Сотовый телефон если использовать – то самый новый… Xperia… или iPad. Так, а что здесь делает ЭТО в короткой юбке и на шпильках?! Уберите, уберите, я не этого хочу в своих мечтах! Терпеть не могу начальников с секретаршами!

А вы знаете, как выбрать автомобиль при покупке? Я знаю. Хотя до автомобиля еще весьма далеко.

Кого-то я сам себе напоминаю… Пораженный внезапной мыслью, я вскочил и побежал к книжному шкафу. Где же оно? А, вот! Я полистал книгу с маленькой золотой аркой в углу. Нет, не здесь. Ах, да! Нашел. Книжка в мягком переплете, по старинке обернутая в газету и затрепанная – ее много читали. Эрих Мария Ремарк, «Возлюби ближнего своего». Когда-то она была одной из моих любимых, поэтому я быстро нашел искомое место. Вазер и Розенфельд. Я усмехнулся от этой грустной аналогии и снова уселся на диван, заложив руки за голову и глядя в окно.

Через некоторое время я пришел к мнению, что не все так плохо. Мы еще поборемся. Студент и должен быть голодным – сатур вентур, как известно, нон студит либентур[1]. Я прислушался к играющей музыке. Как раз началась партия Пилата – одна из моих любимых. «Who is this broken man?…»[2] Некоторое время я слушал запись без всяких мыслей. Интересно, а что бы поставить, когда «Иисус Христос» закончится?

Зазвонил телефон. Я сорвался с дивана и побежал к нему, забыв, что по летнему времени на полу не тяжелый ковер, а тонкая тканая половица, легко выскользнувшая из-под ног, и растянулся во весь рост, однако сумев уберечь суставы. Телефон издал второй звонок. Скользя ногами по голому полу и помогая себе руками, я снова рванулся к телефонной полочке и чуть не снес аппарат, схватив трубку почему-то левой рукой.

-Алло? – молчание. – Да, я слушаю!

-Валек, это ты? – я услышал осторожный запрос Вовки, приятеля и коллеги по несостоявшейся группе, в которой он был ритм-гитаристом, а я клавишником.

-А что, не похож?

-Да что-то у тебя сегодня голос такой … злой.

-А, это, наверно, оттого, что я только что загремел вверх копытами, – я потер ноющее бедро.

-Как это ты умудрился?

-Скользко у нас… – я пресекся, услышав в трубке смех.

-Где это «у вас»? Вроде на гололед не сезон …

-Да все здесь же! Оказывается, и в июне не слабо поскользнуться.

-А я тут тебя как раз хотел пригласить попадать.

-Как это?

-По мячику постучать. У нас не хватает игроков до равенства команд.

-А кто там будет?

-Ну, ты только меня знаешь. Но народ веселый. После игры пива попьем.

-Классно! Во-первых, я не пью пиво, а во-вторых, побегали, шлаки из организма выгнали – и тут же по пиву? Ха-ха!

-Ну, ты не пей. Ты, главное, на игру придешь?

-Приду. Куда и когда?

-Да на площадку за нашим стадионом, «Труд». Или, если хочешь, давай встретимся, вместе пойдем.

-Можно и так. Судя по месту, будет футбол? – догадался я.

-Я разве не сказал, что футбол?