Цветы из огненного рая - [246]

– Что? – взвился Оттфрид. – Эти… эти негодные маори продают им землю? Землю, которая граничит с нашей? Но… но это же значит, что мы никогда не сможем докупить еще! Мы так и будем сидеть на паре гектаров, которые выторговали у них за овец!

Ида задрожала в страхе перед его гневом, но в глубине души испытала облегчение. Похоже, Оттфрид переживал вовсе не из-за овец Те Хайтары.

– Так они сказали, – негромко произнесла она. – Мне очень жаль, наверное, тебе стоило сказать Те Хайтаре, что ты тоже заинтересован в этом. – И вдруг ее осенило: – Но ведь все еще можно исправить! Они пока не подписали договор. Просто поговори с Джейн и арики. Наверняка что-то можно будет придумать!

Оттфрид засопел.

– Еще как можно! – проворчал он. – Только не поползу я к ним, словно побитая собака! С меня довольно… Я… Ничего, подожди. Они у меня… У них еще искры из глаз посыплются!

Ида с тревогой смотрела вслед Оттфриду и братьям Редвуд, когда на следующее утро они вышли из дома после завтрака.

– Я еще что-то хотеть вам показывать! – заявил Оттфрид, когда мужчины уже собирались уезжать. – Я кое-что вспоминать. Про овцы. Вы идти со мной. Ах да, Ида… – Он перешел на немецкий: – Возможно, мне придется съездить с Редвудами в Порт-Купер. Нужно кое-что уладить. Ну, ты знаешь, мы вчера на этот счет с тобой говорили.

Ида нахмурилась, но предпочла промолчать. Она понятия не имела, какое отношение может иметь угроза Оттфрида к поездке в Порт-Купер, но злить мужа не хотела. Его миролюбивое настроение очень скоро сменилось ненавистью ко всему миру и даже к Богу, и теперь у нее болело все тело. «Надо было раньше рассказать мне о том, что Редвуды собираются переезжать, – упрекал он ее. – Тогда я все устроил бы иначе». Что он имел в виду, Ида совершенно не представляла, но, если он собирается ехать с братьями в Порт-Купер, тем лучше!

Вскоре после того, как Оттфрид уехал, из деревни маори вернулась Кэт и с интересом выслушала рассказанную Идой историю о визите братьев Редвуд.

– Он показал им всех овец, кроме тех, которые сейчас у Те Хайтары, – с тревогой рассказывала молодая женщина. – Думаешь, это что-нибудь значит? Я не верю, что он имеет какое-то отношение к той краже. Он не так воспитан, он христианин, он из Рабен-Штейнфельда, а мы всегда были порядочными людьми. Однако, мне кажется, он опасается, что торговец в Нельсоне продал ему краденых овец. Теперь ему придется вернуть их, и мы снова станем бедны, и…

Кэт возвела глаза к небу.

– Не ломай себе голову, Ида, – мягко произнесла она. – И забудь о Рабен-Штейнфельде! Если хочешь знать мое мнение, твой Оттфрид – тот еще негодяй, я думаю, что он вполне способен на кражу. Что же до овец Те Хайтары… Если он сумел устроить так, чтобы Редвуды их не видели, то это вышло по чистой случайности. Обычно они пасутся вокруг деревни, бегают вместе с моими овцами и овцами Карла. И только теперь, когда они ягнятся, мы держим их в загоне. Это даже не обязательно, достаточно было оставить в загоне только тех, кому еще предстоит родить, но Макуту считает иначе. Она говорит, что стадо должно оставаться вместе, их душам повредит, если мы разделим семьи.

– Душам овец? – удивленно переспросила Ида, нахмурившись.

Кэт рассмеялась:

– О да, нгаи таху считают, что у каждой овцы есть душа, так же, как у каждого дерева и каждого куста рата. Да не смотри ты на меня, словно девушка из Рабен-Штейнфельда, которая во всем видит богохульство. Тохунга могут оказаться правы. Еще ни одна овца не отвергла ягненка. Детеныша той овцематки, которая умерла при родах, приняла другая, а песни Кунари любят слушать все. Ты ведь сама говорила, что ее сыр даже вкуснее, чем твой.

Кунари, девушка из племени, немного отставала в развитии. Она была милой и общительной, но работала очень медленно, кроме того, порой не могла запомнить, как нужно делать те или иные вещи. Говорила Кунари мало, но постоянно пела – что-то невнятное или, как говорила Макуту, на своем собственном языке. Однако с тех пор, как племя стало разводить овец, Кунари уверенно шла к получению звания тохунга. Ида научила ее доить овец, и девушка заботилась о молочных овцах, проявляя в этом недюжинную смекалку. Для своей сыроварни Ида держала десять овцематок, но теперь ей пришлось отдать их, поскольку они входили в число приобретенных Оттфридом овец. Это решение далось ей нелегко, но, как бы там ни было, она знала, что у Кунари животные будут в надежных руках. Девушка доила их утром и вечером, варила сыр и временами выпасала на лугах, чтобы они могли щипать более сочную траву. При этом она всегда пела им и рассказывала длинные истории. Овчарка была ей не нужна: овцы послушно ходили за ней следом. Однажды Макуту с уважением сказала, что Кунари говорит на языке хипи. Маори давно размышляли о том, каким даром наделили ее боги и каким еще наделят, но наконец-то все встало на свои места!

– Кстати, Кунари вчера весь день бродила где-то со своими овцами, – вдруг вспомнила Кэт. – И позавчера тоже. Оттфрид и Редвуды вполне могли столкнуться с ней. Так что не переживай ты так. Хотя бы за нгаи таху, их овец и Оттфрида! Я скорее волновалась бы за Редвудов, с ними только он и никого из посторонних, а он на них, по всей видимости, злится. Надеюсь, они догадаются, что к нему нельзя поворачиваться спиной!