Цветы и железо - [4]
«Вы правы, Иван Владимирович, человек не может быть безучастным к красоте природы. Даже испорченная натура «сдает». После разговора с вами я взял к себе в сад хулигана-воришку, который побывал во многих детских домах и колониях. Я посвятил его в тайны гибридизации, метода ментора, аблактировки. Я рассказал ему о чудесах, которые совершаете вы у себя в Козлове. Я говорил ему, что наше дело очень трудное, что человек слабовольный отшатнется от него после первых же неудач. Конечно, я не мог охранять озорника, как это делали в трудовой колонии, я загружал его работой так, что ему некогда было подумать о недавних «приключениях». И дурь с него словно рукой сняло. Посмотрите теперь на него, этого мальчика, — красивого, умного, впечатлительного, мечтающего о том, о чем и мы с вами. Он теперь настоящий Человек и будет, верю в это, до конца таким!»
Петр Петрович смотрел на деревья и не мог представить, что усеянная яблоками шафран-китайка или ярко-красный пепин шафранный, молодые по возрасту, упадут, подкошенные осколками снарядов. Он снял свою помятую шляпу, повесил ее на сучок дерева и задумался. Он вывел немного новых сортов — десятка полтора фруктовых деревьев, кустарников и цветов. Но многие тайны в природе уже были раскрыты, гибридизация продвигалась все успешнее, и Петр Петрович верил, что до конца своей жизни он еще успеет создать немало новых сортов — хорошую память оставит о себе у людей.
Тяжело опершись на лопату, он вдруг поник головой. Неужели теперь, когда так близка цель всей жизни, пришел конец? Вот так же подступали к Шелонску в восемнадцатом году немцы. Петр Петрович решил тогда умереть, но не уходить из своего скромного садика, который занимал небольшую площадь и насчитывал с дюжину деревьев и кустарников. Немцы не вошли в Шелонск, их отогнали. А теперь они могут занять город. И все же уходить из Шелонска не хотелось.
— Нет, нет, — проговорил старик тихо, — здесь у меня вся жизнь…
Петр Петрович не заметил, как к нему подошел человек в сером пиджаке, перетянутом ремнями. Посетитель остановился поодаль, не намереваясь тревожить садовника. Калачников обернулся.
— Здравствуйте, товарищ Огнев! — воскликнул он, идя навстречу гостю. — Я вас таким небритым никогда не видел. И не признал бы, да глаза больно знакомые.
Они поздоровались.
— Значит, глаза выдают? — спросил Огнев.
— Выдают.
— Это плохо, Петр Петрович.
— Почему же плохо? — спросил Калачников. — Хорошие, открытые глаза иметь приятно: через них весь человек виден. Он показал рукой на запад: — Как т а м, товарищ Огнев?
— Плохо т а м. Сегодня с утра гитлеровцы ввели свежие силы. Наши снова отступили, километров на десять. У врага пока преимущество в живой силе и технике, Петр Петрович.
— И что же будет?
— Не исключена возможность временной оккупации нашего города. Повторяю: временной. Принято решение эвакуировать Шелонск. В том числе и ваш питомник: конечно, то, что можно вывезти.
Калачников долго и пристально смотрел на Огнева.
Потом он обернулся в сторону сада. Множество крупных яблок и груш свисало с деревьев. На том берегу реки грустно и протяжно запела девушка; песня оборвалась на полуслове…
— Не могу… Не могу!.. — голос у Калачникова дрогнул. — Они не пускают…
— Кто они?
— Деревья… цветы…
Огнев долго смотрел на сад, на Калачникова.
— Подумайте, Петр Петрович. Возможно самое худшее!
— Знаю, товарищ Огнев, но поймите меня правильно: оборудование завода грузят на платформы и отправляют в тыл. А я? Не возьму же я с собой яблони и цветы!
— Понимаю, Петрович, трудно!
— А что я без деревьев? Мне теперь поздно начинать где-то в другом месте. Надо доделать то, что начато.
— Враг-то какой, Петрович!.. Злее не бывало. Не страшно оставаться?
— Боюсь, честно сознаюсь в этом. Но еще больше боюсь за сад — пропадет он без меня… А я, как знать, может, и сохраню. В моем возрасте можно и рискнуть.
На западе отдельные выстрелы слились в протяжный непрерывный гул.
— Когда на бюро обсуждали вопрос об эвакуации города, я сказал, что вы, возможно, пожелаете остаться в своем питомнике, — произнес после раздумья Огнев. — Питомник действительно в два-три года не вырастишь. Но вы нам дороже любого питомника!.. Впрочем, принуждать не будем: уедете — хорошо, останетесь — и здесь честные люди нужны будут!
Калачников смотрел на Огнева и ждал, когда тот кончит. Петр Петрович вдруг оживился: у него мелькнула мысль, что на оккупированной территории он может пригодиться. Немецкий язык он знает отлично… Его домик стоит на отшибе… Вон, как пишут газеты и передает радио, у немцев в тылу уже есть и партизаны, и подпольщики. Будут они и в Шелонске…
— За доверие спасибо. Вы всегда правильно угадывали думы людей, товарищ Огнев! Вы большой души человек, — растроганно произнес Калачников; его костлявая грудь заколыхалась, и он стал растирать ее длинными сухими пальцами.
— Обыкновенный, Петр Петрович, — отмахнулся Огнев.
— Нет, нет!.. Вы всегда так хорошо понимали меня. Без вас мне трудно было бы. — Он посмотрел на заросшее лицо секретаря райкома партии и начал догадываться, почему не побрит Огнев и почему сегодня он недоволен своими глазами. — Я верю, товарищ Огнев, что еще увижу вас, — медленно проговорил Калачников.
Роман посвящет русско-болгарской дружбе, событиям русско-турецкой войны 1877-1878 гг., в результате которой болгарский народ получил долгожданную свободу.Автор воскрешает картины форсирования русскими войсками Дуная, летнего и зимнего переходов через Балканы, героической обороне Шипки в августе и сентябре 1977 года, штурма и блокады Плевны, Шипко-Шейновского и других памятных сражений. Мы видим в романе русских солдат и офицеров, болгарских ополченцев, узнаем о их славных делах в то далекое от нас время.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.