Цветы и воды - [29]

Я сжал пальцы в кулак, но вместо ребристой рукояти поймал пустоту. Такое было просто невозможно. Заклинания не действовали, меч не призывался — подобного ещё никогда не случалось. Оставалось последнее средство.

— Назад! У меня есть бабочка, — я показал на рукав куртки, — и я буду её использовать!

Я хотел только ошеломить психопатку, но оказал на неё большее впечатление, чем ожидал. Женщина медленно опустила руку с кинжалом и пожала плечами.

— Вот как? Хорошо, что не успела замарать руки.

А затем она просто развернулась и ушла.

— Сумасшедшая. Ты тоже так считаешь? — я взглянул на бабочку на плече и заметил, что она что-то делает. Осторожно ухватив двумя пальцами белые крылья, я потянул её, но рука вдруг взорвалась острой болью, сравнимой, наверное, разве что с тысячей гвоздей, одновременно вбиваемых в одно и то же место. Когда мне удалось оторвать чёртову тварь от себя, оказалось, что она успела прогрызть куртку и уже добралась до мяса. Тонкий ручеёк крови потёк из-под рукава в ладонь. Я выругался и бросил бабочку на землю, намереваясь растоптать, но она, как ни в чём ни бывало, взмахнула крыльями, покружилась надо мной и снова куда-то села. Почувствовав покалывание в ногах, я опустил глаза и ужаснулся — не меньше десятка таких бабочек вовсю грызли джинсы и обувь.

Мне, действительно, стоило послушаться совета Карии и не соваться сюда. С другой стороны, в этом есть и её вина — надо было лучше объяснять, что к чему и почему именно так опасна Обратная сторона. Но было уже поздно. Глупый, глупый Виктор!

Из-под проеденной одежды повалили какие-то жуткие личинки, оставляющие за собой след слизи, которая жгла как кислота, заставляя кожу сворачиваться подобно истлевшей бумаге.

И вскоре в мире не осталось ничего, кроме боли.

Я брёл по пустому шоссе, с трудом волоча ставшие ватными ноги. Тело почти не слушалось, всякая дрянь настолько облепила его, что двигаться со всем этим весом вообще было тяжело. Очки едва держались на носу, кровь на лице заливала глаза, и я то и дело спотыкался и падал. Боль душила и убивала, она заполняла собой разум, не оставляя ни единого светлого уголка.

Я не помню, когда сошёл с ума.

Пару раз фиолетовая медуза голосом Карии велела мне поклоняться сверчкам.

«Какая глупость! — слышал я собственный ответ. — Ведь все точно знают, что они не едят яблок».

Эльф, устроившийся у меня на плечах, вовсю веселился, лупил меня пятками и раскуривал старинную длинную трубку. Я видел, как он набивал её Таиландом, надо бы рассказать об этом тайцам — они очень удивятся, когда сойдут с парохода и увидят себя в трубке у эльфа. Но это всё вздор! Вздор!

А где все звёзды? Почему небо чёрное? Когда-то я смотрел на них, но как давно это было? Может, вчера, а, может, и целую вечность назад. Так почему небо чёрное? Не могли же они все упасть? Ведь это значит, что все…

Когда сознание вернулось ко мне в следующий раз, я лежал в тёмной подворотне, ощущая щекой холодный мокрый асфальт. Меня разбудил звук чьих-то шагов. Мелкие насекомые, уже добравшиеся до костей, бросились врассыпную, эльф пронзительно завизжал и скрылся в темноте, пара каких-то огромных сороконожек, обвившихся вокруг шеи, соскользнули и, найдя незаасфальтированный пятачок возле большой грязной лужи, поскорее зарылись в землю.

Что ещё? Почему? Тело больше не слушалось, руки покрылись тёплой, густой и липкой жижей. Кровь. Моя кровь. Неужели я закончу свою жизнь так глупо и бесславно?

«А когда опавший цветок касается земли, никто даже не вспомнит, на какой ветке он рос».

Кто вспомнит обо мне?

Кто-то в простых солдатских сапогах, совершенно не подходящих стройным женским ногам, остановился перед моим лицом. Я почувствовал запах фиалковых духов — знакомый, идущий откуда-то из прошлого, далёкого прошлого, в котором мне было хорошо. Я вспомнил, кому он принадлежал. Я знал, чей голос сейчас услышу.

— Только не вздумай помереть в этой дыре.

Лючия.

Глава 12

Как давно мы не виделись.

— Ты пришла за мной, — пробормотал я.

— Не вздумай здесь помереть, — повторила Лючия. — Вставай.

— Я… не могу. Сил больше нет.

— Кончай скулить! — прикрикнула она. — Тот Виктор, которого я знала, никогда не позволил бы себе такого!

— Кое-что изменилось.

— Ничего не изменилось. Я всегда верила в тебя.

Я поднял голову и посмотрел на неё. Глаза Лючии сверкали в полумраке двумя фиалковыми искрами, под стать её духам. Она, действительно, ничуть не изменилась. Разве что причёска стала чуть-чуть короче — ровно настолько, чтобы больше не скрывать пару рожек.

— Как я встану, Люсь? — вяло спросил я. — Видишь, что они со мной сделали?

— Кто, они? Это всё ты, Виктор.

Я с трудом повернул голову и обнаружил, что раны исчезли. Лишь одежда была порвана, да и то — от того, что я много раз падал и, не находя сил встать, полз по асфальту. Вся эта живность, обедавшая мной, была простой галлюцинацией? Или чем-то вроде морока? Что это ещё за фокусы?

— Ты же никогда не сдавался, готов был идти до последнего, пока была хоть какая-то надежда. Виктор! помню, ты как-то сказал мне, что умрёшь, смеясь. А я не вижу, чтобы ты сейчас смеялся, — девушка наклонилась ко мне и протянула руку. — Поднимайся, Виктор. У тебя осталось мало времени.