Цветок лотоса - [14]

Ратен покачал головой:

— Все верно. Но я сказал лишь одну фразу: «Мне нельзя быть довольным или недовольным. Я ученый». А это значит, что я не мог выполнить программу полета. Больше того, я заблудился во времени и до сих пор не знаю, на каком участке маршрута попал в гравитационную ловушку. Результаты моего полета неожиданны, научная ценность их неоспорима, но как ученый я чувствую себя неудовлетворенным…

— Мне это непонятно! С потерей времени вы потом разберетесь, ведь главное — в другом: впервые попав на Землю, вы поняли, что человечество придет к своему расцвету, знали, что не дождетесь этого, хотя вам, конечно, хотелось бы дождаться — и вот волей случая вы становитесь современником нашей цивилизации — и вы, мягко говоря, растеряны.

— Это не то чувство. Но, возможно, вы правы, Дмитрий. Чужой опыт — это всего лишь чужой опыт. Чужая планета — это тоже всего лишь чужая планета. Даже если она — Земля… Вот таким образом… Послушайте! — Он встрепенулся и стал шарить палкой в золе. — А что, вторую утку мы разве тоже съели?

Дмитрий рассмеялся.

— Да нет! Я просто зарыл ее поглубже, чтобы не остыла. Вот она. Чайку вам еще налить?

— Давайте! Должен признаться, что утки, которыми меня угощали фараоны, были пожестче.

Он принялся обгладывать крыло. Ел обстоятельно, со вкусом, подбирая хлебом стекавший с тушки жир… Вот он сидит рядом, в пиджаке, конопатый и рыжий. Специалист по Земле. Смеется, каламбурит. И — очень чужой. «Земля-лишь чужая планета». Все правильно. Мы братья по разуму. Но как еще много нужно, чтобы мы стали братьями по духу!

Ничего, старина! Все будет, как надо. Можешь спокойно доедать свою утку…

Дмитрий наскоро допил чай и стал собирать нехитрые предметы полевой кухни — треногу, помятый чайник, банки с солью, перцем и прочими приправами: неподалеку, в дупле кедра, он устроил себе удобную кладовую и всякий раз, совершая обход линии, останавливался здесь на чаевку.

— Я сейчас, — сказал Ратен, видя приготовления Дмитрия. — Я почти готов. Я не был вам особенно в тягость? Хотя должен сказать, с обязанностями хозяина вы справляетесь хорошо. И дело делаете, и гость у вас напоен-накормлен.

— Вот и вы учитесь, — улыбнулся Дмитрий. — Перенимайте опыт. Глядишь, и к вам на Корону тоже гости пожалуют.

— Они уже были, — равнодушно сказал Ратен.

— Были — кто? — не понял Дмитрий.

— Гости, как вы говорите. Пришельцы. Люди из космоса. Мы еще сами не знаем кто.

— И давно?

— Давно. В каменном веке Короны. Тоже оставили нам кучу всякой ереси. Молитвенный столб, который при ближайшем рассмотрении — через двадцать тысяч лет, естественно, — оказался исковерканным отражателем гравитационного двигателя. Ну и так далее. Легенда о Высекающем огонь, например. Сохранились даже его изображения… Вам в этом отношении повезло, лики ваших святых благообразны, а у нас… у этого Высекающего огромный шрам через все лицо.

— Любопытно. Что же, наскальные рисунки, скульптуры?

— И то, и другое. Наскальные — это прижизненные, а потом даже бронзовые статуэтки, фрески, как полагается. Богатая иконография.

— Значит, тоже по образу и подобию?

— Конечно! Деталь эта, в общем, утешительная. Нас во Вселенной больше, чем мы думаем. Но тех, кто был у нас, еще предстоит найти.

— Найдем, — сказал Дмитрий. — Куда они денутся. А почему, собственно, Высекающий огонь? Он что, вроде нашего Прометея? Первооткрыватель, так сказать?

— Нет, здесь совсем иное. Огонь уже был давно известен, но древние люди Короны просто не могли по-другому обозначить то, что они увидели. А увидели они плазменный резак. Увидели, как тонкая игла света режет каменную гору, словно головку сыра. Впрочем, при желании вы можете это увидеть.

— Это как же?

— А вот так. Мы имеем возможность в исключительных случаях почти достоверно реконструировать некоторые эпизоды нашей истории. Видите, сколько оговорок сразу: в исключительных случаях, почти, некоторые эпизоды — я это подчеркиваю, потому что процесс реставрации необыкновенно сложен и требует такого количества энергии, которого даже мы не всегда можем себе позволить… Я не могу объяснить вам сам процесс: я не специалист, но если приблизительно, то мы имеем дело с остаточной информацией. Это, если хотите, энтропия наоборот. Тонарный анализ…

— Не надо, — перебил его Дмитрий. — Тонарный анализ говорит мне ровно столько же, сколько и энтропия наоборот. Я не гордый, могу признать, что кое в чем мы еще ученики. Давайте суть.

— Хорошо. Перейдем к сути. Итак, мы смогли реконструировать некоторые эпизоды пребывания Пришельцев.

В частности, тот эпизод, из-за которого, по всей вероятности, один из них и стал Высекающим огонь. Сейчас вы это увидите.

— Прямо здесь?

— А почему бы нет? В конце концов я должен чем-то отплатить вам за Информаторий? — Он снова, как и в первый раз, достал из кармана передатчик. — Дайте, пожалуйста, эпизод дубль-два, первую часть крупным планом.

— Почему вы разговариваете с пилотом? То есть… Ну, с киберпилотом на нашем языке?

— Потому что я учитывал и несколько рискованные ситуации, в которые мог бы попасть на Земле. Понимаете? И в этих случаях мне легче было бы объясняться с пилотом на языках Земли. Он запрограммирован на шесть языков. А теперь, пожалуйста, будьте внимательны. Вы присутствуете при извержении вулкана Центарий. Это было двадцать тысяч лет назад, на заре цивилизации Короны…