Цветочек аленький - [41]

Из воспоминаний Предславы о знакомстве с князем Святославом. Знакомство то за полгода до свадьбы состоялось.

С утра в горницу Предславы черной вороной тетушка Паша влетает, что вдовствует, почитай, уж второй десяток лет. Слуги шепчутся, что не брезгует вдовушка мужиков на перине своей привечать, да коль на горячем не поймана, значит, врут все. Предслава слухам тем хоть и не верит, но при тетушке завсегда краской от мыслей своих заливается. Коим, ежели разобраться, в голове девы юной быть не престало. Вот и ныне, увидав Пашу, забывает девушка о том, зачем ее в рань такую подняли. А забывать не стоило, так как день сегодня знатный, ныне сваты приедут, да не простые, а сам княжич Святослав с матушкой — княгиней земель русских. Тетка, гребнем костяным волосы Предславы выдергивая, тарахтит как заведенная, об участи женской рассказывая. О том как вести себя с мужем в покоях, что говорить, да делать стоит. От разговоров тех, девица краснеет пуще прежнего, чем веселит довольную вдовушку, решившую на румяна не тратиться, раз уж племянница и без того здравием пышет.

А за окном уж звон бубенцов слышен и голос батюшки, гостей встречающего. Паша, уши навострив, наряд племянницы напоследок оправляет, да шлепком смачным по ягодицам округлым в комнату гостевую подгоняет. Стоит Предслава, в платье белое, узорами расписанное ряженая, да меховым жилетом прикрытая (холодна весна ныне) по среди комнаты пустой, с ноги на ногу перемежаясь, платочек льняной теребит. Вот уж гам со двора в горницу перебирается, слышны крики свахи, да смех скомороший. Вся улица собралась у дома боярского поглазеть на князей да невесту его.

Не замечает Предслава, как посреди комнаты в окружение людей разномастных оказывается, и сваха, что отцом для порядку приглашена, прелести ее нахваливает, да платки, когда-то матушкой вышитые, гостям как рукоделие невесты представляет. Кружит баба Предславу во все стороны, как кобылу племенную нахваливая, что б монеты, ей уплаченные, сполна отработать. Девушка по сторонам глядит, суженного своего средь толпы многолицей усмотреть силясь. Вот женщина статная, в меха да камни драгоценные обряженная со взглядом скучающим — то княгиня, которую на ярмарке Предслава плохо разглядела, ныне же видит, как сурова свекровь будущая, когда улыбкой приветливой ее лицо не озаряется. Подле нее в кафтане добротном, явно прислужница Ольге близкая, глазами смешливыми на людей вокруг поглядывает, трепета пред чинами высокими не испытывая. А на прислужницу ту молодец с интересом поглядывает, что поодаль от княгини стоит, да мыслям своим хмурится, то, видать, и есть сам княжич. Волосы его острижены коротко, кроме пряди одной черной, что до плеча ниспадает, это есть знак происхождения благородного. В ухе серьга золотая, каплей крови рубиновой поблескивает, обычно знаком этим сына единственного метят, что странно, так как знает Предслава о брате княжеском. Усы длинные, не чесанные и взгляд тяжелый из под бровей косматых, что более хищникам, чем людям свойственен. Нос плоский, скособочен слегка, видать, в драке какой помят был. Губы жесткие, в тонкую линию недовольно поджаты. Сам княжич роста не большого, но в плечах широк, что кузнец Данила, и руки с кулаками пудовыми, от локтя из под рубахи торчат. Вся наружность Святослава так мрачна и сурова, что тоскливо Предславе становится, как в мыслях себя рядом с ним представит. Как мог батюшка ее — ивушку плакучую, на поругание медведю этому дикому отдать. Святослав тем временем, горечи девичьей не видя, как пардус* навстречу к невесте своей двинулся, правилами сватовства пренебрегая. Да только кто же поперек ему слово скажет, коли хозяин он любого дома, что на землях русских построены.

Под речи веселые свахи, да шуточки скоморошьи берет князь в лапу свою огромную ладошку тонкую Предславы и, к уху девичьему склоняясь, шепчет:

— Не бойся, не обижу. — Голос у Святослава с хрипотцой, как у человека, что к молчанью боле, чем к разговору привычен. Не хочется девушке при женихе своем трусихой выглядеть, оттого вскидывает голову повыше, и, сама от смелости своей сомлевая, так же тихо князю в плечо говорит:

— Не боюсь! Я вообще ничего не боюсь! — И уже тише, в смущение впадая: — Окромя мышей, разве.

— А чего их боятся? — Святослав зубы скалит, улыбнуться пытаясь, от чего сходство его со зверем хищным, еще сильней заметно становится. — Ты меня, вон какого огромного, не испугалась, а мышка то мала, метелкой в нее кинь и спрячется.

— Так то до метелки добраться надо. — Смешно Предславе от разговора пустого. И не так уж и страшен князь, как про него рассказывают. — А коли под рукой не окажется?

— Ну, тогда точно слопает тебя, как есть, без метелки далеко не ходи.

Молодые и далее могут разговорами пустыми потешаться, но сваха на них цыкает, к порядку призывая.

Кружится хоровод людской, обряды венчальные проводя. Венок с головы Предславы снимают, да волосы в косу плетут. Платок поверх того повязывают, всему миру говоря, что отныне девка мужу обещана и другим глядеть на нее не след. А потом веселье пьяное, все дома соседние охватывает, пляшут люди добрые, чужое счастье, как свое принимая. Ведь когда еще, за счет терема княжеского меда напиться, да мяса наесться смогут?