Цветочек аленький - [2]

— Что ж, сама виновата ты, девица, — усмехается ведьма проклятая, — свою жизнь ты сейчас схоронила, загадав желание папоротнику.

— В чем же ужас, жить долго и счастливо? — Улыбается Ольга, ехидно так. Не поверила женщине девушка, ну и зря, а ведьме уж все равно. Так измаявшись ожиданием, потерять, что почти в руках было. Даже злости в душе не осталось, ясно дело — судьба так решила. Лишь на девочку, что цветок из под носа скрала, с сожалением ведьма взглянула, на прощанье сказав:

— Как устанешь от жизни, найдешь меня. И испросишь совета, как быть дальше, может, я соизволю с ответом, может, дом мой твоим когда-нибудь станет. — Желтым глазом сверкнув на прощание, ввысь взлетела, метлой погоняя, миг прошел и уже на поляне, лишь одна стоит девица Олюшка.

Страшно стало девушке, от слов ведьмы, да только молодо-зелено, побоялась, да забыв, вновь к берегу Великой танцевать у костра побежала. А на небе уж рассвет занимался, Лада* всех отдыхать приглашала, и семейные пары ее почитая, во леса рука об руку удалялись. Старики, выходя за околицы, да сурово поляну оглядывая, молодых по домам погоняли, все следя, что б никто в ночь веселую, под хмельным туманом в грехи не ударился.

(Лада — богиня любви, красоты и весны у славян. Ночь на Ивана-Купала — ее вотчина, ее вспоминают и почитают. Вопреки расхожим слухам об оргиях в эту ночь, Лада не дозволяла не замужним и не женатым удаляться в леса, тогда как семейные пары могли заниматься, чем пожелают. — прим. авт.)

Вот и Олюшкин батюшка вышел, рукой издали машет, дочь домой зазывая. Не желая сердить отца, Ольга, сарафана подол подобрав, бегом к избе припустила, пятками босыми на камни острые не ступать стараясь. Но уснуть не могла очень долго, уж петух прокричал, а она все крутилась, не давали ей думы покоя, вдруг привиделся попросту папоротник? Вдруг не сбудется желанье заветное?

Тиха ночь июньская, да не для всех покойна.

Глава 1. Знакомство

Час минуть не успевает, как Сон девицу в княжество свое погулять пригласил, а во дворе уж гомон стоит, перестук копыт, крики, да мат богатырский. Ольга как была лохматой, так в сени и выскакивает, поглядеть, что случилось. Через щелочку в ставнях запертых, хорошо видать, как во дворе двое всадников, у отца ее что-то требуют, перекрикивая друг-друга, как купцы на торжище.

— Княжич скоро прибудет, а переправа закрыта! Пошли кого, кто с лодкой управится, пусть по реке перевезут. — Один из конных приказывает, бровь сурово к носу сводя, что б жестом тем молодость лет, да не опытность в делах командных сокрыть. Не боится батюшка Олюшкин, ратника юного, что щеками кругл, не как воин бравый, но теленок близ матери росший. Головой устало качая, с тоской в голосе крестьянин всадников прибывших спрашивает:

— Кого же я тебе, милый человек, в подручные дам, коли вся земля Псковская ночь сию гуляла? Дань Купале отдавая, костры жгли, да милости выпрашивая, хороводы водили, в реке купались, мед хмельной распивая? Никто до лодки той и не дойдет, не то, что править ее!

А Ольгу любопытство живьем поедает, на сына княжеского поглядеть, страсть, как хочется. Так ли пригож Рюрикович, как в народе сказывают? Али привирают, что б болтовней пустой умы девичьи смущать? А коли охота, чего бы не взглянуть? И решение скорое приняв, выбегает девица из сеней, тараторкой вокруг батюшки крутясь, краем глаза на воинов смотрит:

— Пусти, я сплавлюсь! Я ж лодку с пяти лет правлю, помогу княжичу, пока люд по домам отдыхает!

Отец, хоть не рад раскладу такому, а при всадниках, что посему видать оживились, слова Ольги услыхав, отказать не может:

— Иди, горе мое, ток гриву свою причеши, а то не ладная совсем! — Рукой не довольно махнув, отпускает мужчина дочь не покорную мужчинам в провожатые.

Убегает Ольга, пятками босыми сверкая, что б через минуту пред очами всадников в чистом сарафане и косой заплетенной предстать. Вспомнив, что гостей не приветствовала, в пояс кланяется, да только не покорно, как должно деве деревенской, а залихватски, что приличиями не пристало. Лишь вздыхает отец, грезя, что исправится, повзрослеет, да поумнеет дитя его когда-нибудь. Ведь невестой уж ходит, а все как мальчишка по двору носится. Плюнув под ноги себе досадливо, в сени мужчина уходит, чтоб рожей своей не довольной, всадников не смущать.

Ольга же, время за зря не тратя, к реке Великой припускает, за конями булатными не поспевая. От бега быстрого сарафан задирается, колени девичьи, да голени тонкие открывая. Один из всадников от отряда отстав, Ольгой любуется, но опомнившись, что дитя перед ним еще, а не женщина, вновь коня пришпоривает, о чем-то себе улыбаясь.

Хороша девица Олюшка.

На другом берегу Великой стоит княжич Игорь, ногой нервно притопывая. Не желая терпеть ожидания долгого, все суровей становиться юноша. Увидав, что лодка причаливает, злобу свою, в слова обличая, на прибывшего вымещает:

— Что не мог поскорее управиться? Аль плетей захотел, деревенщина?

Не пугают слова злые Ольгу, с любопытством княжича разглядывая, улыбается ему искренне, да локон длинный на палец накручивает. Хоть и выглядит свиристелкой мелкой, а мысли вовсе не девичьи, в голове у бесовки крутятся: "Как хорош, да пригож сын княжеский, до рукава его, что ли дотронуться?"