Цветные миры - [146]

— Ладно, ладно, — сказал судья, незадолго перед тем вошедший в комнату. — Я бы не прочь проглотить добрую порцию этой икры и отхлебнуть глоточек, один только глоточек старого шотландского виски…

— Право же, это не тема для шуток, — с упреком возразила Джин.

— Не удивительно, дорогая Джин, — сказал судья, — что вашу книгу отвергли. Неужели вам не ясно, что в наше время подобные разговоры недопустимы?

— Но ведь эта заметка была напечатана! Она открыто появилась в газете.

— Конечно. Однако подана она была и истолкована не так, как вами. Но, вообще-то говоря, все дело тут в вас самой, а не в романе.

— Как во мне? При чем тут я?

— Это же проще простого, — пояснил судья. — Вероятно, вы числитесь в «черном списке», и владельцы издательств распорядились, чтобы ни одно ваше слово не доходило до публики. Знаете ли вы, что сейчас в Соединенных Штатах издается лишь половина того количества книг, которое выпускалось у нас полвека назад? И что книжные лавки буквально тают на глазах?

— И куда только мы катимся! — воскликнул Мансарт.

— Это дико — затыкать людям рты и мешать им высказываться устно или в печати, особенно в переживаемый нами момент, — сказала Джин. — Сейчас назрели такие важные вопросы, что не говорить о них — это все равно что умереть!

— Мы и умираем, — сказал Мансарт. — Послушайте-ка текст вот этого приглашения: «Ее сиятельство княгиня Зег де Лоренбер имеет честь просить ректора Мануэла Мансарта пожаловать в полночь 20 сентября 1954 года в Радужный зал «Рокфеллер-центра», чтобы заслушать доклад о будущем Африки и черной расы. В числе приглашенных — представители африканских правительств, должностные лица из Вест-Индии и негритянские лидеры Соединенных Штатов. Наше доверенное лицо в «Уолдорф-Астории» будет ожидать Вашего ответа». Все это звучит как дешевая пропаганда, сдобренная солидной порцией мелодрамы. Я не желаю терять попусту время.

— Позволь, папа, — вмешался судья. — Конечно, это пропаганда, и притом явно театрализованная. Но за ней стоит власть, а это кое-что да значит и, как видишь, уже привлекло внимание еврейских лидеров. Игнорировать подобные попытки нельзя. Мой совет — пойти туда. По-моему, все это замыслы американского «большого бизнеса», рассчитанные на то, чтобы сбить с толку африканцев; но планам монополистов придана та опереточная форма, которую русские белоэмигранты все еще считают великосветским тоном. Сомневаюсь, чтобы она произвела на африканцев такое же впечатление, как и на лидеров американских негров, готовых мчаться вприпрыжку куда угодно, стоит лишь какой-нибудь белой компании поманить их пальцем. Сможет ли эта пропаганда повлиять также и на пятнадцать миллионов рядовых негров? Трудно сказать, но, во всяком случае, ты, папа, непременно должен туда поехать.

В назначенный день вечером старый раввин заехал на машине за Мансартом. По дороге раввин говорил:

— Я от всего сердца желал, чтобы вы присутствовали на этом сборище, на которое вас пригласила эта так называемая княгиня. Сначала предполагалось собрать в Нью-Йорке главным образом лидеров африканских народов, чтобы внушить им мысль об опасности подрывных движении и усилить среди них американское влияние. Мой сын рассказал мне об этом замысле, и я поинтересовался, собираются ли пригласить вас. Он ответил отрицательно и дал понять, что вы стали радикалом. Несмотря на его возражения, я настоял на том, чтобы он добился для вас приглашения. Позднее характер сборища был изменен — его решили сделать более светским, чем политическим. И тогда поручили заняться этим делом той самой светской даме, которая была когда-то тайным политическим агентом, а недавно вышла замуж за миллионера-южанина. По-моему, его фамилия Болдуин.

— А много ли будет присутствовать африканцев?

— Не так много, как ожидали, но кое-кто все же будет. Например, Западная Африка будет представлена Азикнве из Нигерии.

Мансарт и Блюменшвейг подъехали к «Рокфеллер-центру» и были церемонно проведены в обширный зал с высоком сводом и роскошной отделкой. Напротив входа висело огромное зеркало в богато позолоченной раме, закрывавшее почти всю стену. Перед этой зеркальной стеной, в центре, на небольшом возвышении, стояло украшенное затейливыми орнаментами позолоченное кресло, похожее на невысокий трон.

В зале находилось около пятидесяти человек самых различных оттенков кожи; многие африканцы явились в своей национальной одежде. Среди присутствующих было несколько женщин. Гости разбились на группы и беседовали.

Блюменшвейг рассказывал Мансарту, что представляют собой некоторые из гостей. Тут были два премьер-министра африканских стран — из Египетского Судана и Западной Африки, — два туземных африканских правителя, один из них, кабака Уганды, в красной феске и праздничной национальной одежде, возвращался на родину после вынужденного пребывания в Англии. В числе присутствующих были также молодой вождь племени бамангвато и его жена, англичанка, которым все еще был запрещен въезд в Южно-Африканский Союз. Кваме Нкрума с Золотого Берега отсутствовал. Среди делегатов Западной Африки был Азикиве из Нигерии, вероятный кандидат в премьер-министры. Из Южной Африки приехал только один студент-зулус, представитель Южно-Африканского негритянского конгресса. Из Вест-Индии прибыли седовласый Бустаменте, лидер Ямайки, реакционный премьер-министр Барбадоса Адамс, несколько профсоюзных лидеров и членов колониальных парламентов. От Соединенных Штатов присутствовало два цветных конгрессмена, федеральный судья, три руководителя страховых компаний, два епископа, четыре ректора колледжей, шесть членов законодательных собраний штатов, пять муниципальных судей и пять членов городских муниципалитетов. Они составляли внушительную группу, придававшую особый колорит и значение всему сборищу.