Цветные миры - [131]

Д'Арбусье подал знак, и присутствующие в зале — их было несколько десятков человек — столпились вокруг него.

Аделберт с интересом их разглядывал. Тут был Уфуэ-Буаныг с Берега Слоновой Кости — прирожденный вождь, черный негр с высоким лбом и умными глазами; Феликс Чикайя из Среднего Конго, красивый темнокожий негр; Кенате из Судана с пламенным взором; Кулибалы, один из лидеров Берега Слоновой Кости с хмурым лицом; мулат Диори из Нигера; черный негр с резкими чертами лица — Лизетт из Чада, долгое время служивший клерком в канцелярии Эбуэ; Виктор с Берега Слоновой Кости с серьезной и суровой внешностью; Маланж из Конго с некрасивым, маловыразительным лицом; красивый мулат Франшиз. Тут находились и другие африканцы, но прежде, чем Аделберт успел их рассмотреть, на столе появилась большая карта, над которой все склонились. Это была карта Французской Африки.

Аделберт был поражен, убедившись, что охваченная волнениями Французская Африка составляет значительную часть черного материка. При этом ее соседями являются семь миллионов жителей Англо-Египетского Судана и девять миллионов жителей Бельгийского Конго, говорящих на одном с ними языке и принадлежащих к тем же племенам банту. Французская Африка граничит с Британской Западной Африкой, важнейшим центром африканского национально-освободительного движения, где Нкрума создает независимое негритянское государство. Дальше лежат находящиеся и сфере ее влияния Эфиопия и Уганда, где правят негритянские династии, и Кения, где пока хозяйничают колонизаторы, но уже возникло под руководством Джомо Кениатты революционное движение. Несколько в стороне находятся обе Родезии и Южно-Африканский Союз, где в кромешном аду живут свыше двенадцати миллионов человек, у которых больше оснований бороться за свои права, чем у кого бы то ни было на свете.

— И вы ставите своей целью поднять Африку против всех ее могущественных угнетателей? — спросил Аделберт.

— Вовсе нет, — ответил кто-то. — Наша задача — дать африканцам возможность самостоятельно существовать и трудиться на самих себя, как это начали делать китайцы. Когда, тесно сплотившись, африканцы проникнутся сознательной решимостью добиться этой цели, ничто не заставит их свернуть с избранного пути. Мы хотим, чтобы трудящиеся Франции, а в конечном счете и трудящиеся всего мира поняли, что ныне именно здесь, в Африке, куются цепи их бесправия, нищеты и безземелья за счет монопольной скупки сырья и подчинения людей машинам; здесь создаются путы для их умственного развития и образования, и все это дело рук колонизаторов, которым необходим самый дешевый в мире рабский труд.

Вот Англия, решившая вернуть себе утраченные владения. Вот Франция, яге лающая снова стать законодательницей мод во всем мире. Вот Америка, стремящаяся превзойти всех своим могуществом. Ныне здесь, в Африке, начинается бешеный разгул эксплуатации, здесь пытаются воскресить во всей полноте довоенные империалистические порядки. Поэтому надо без промедления в корне пресечь и уничтожить эту эксплуатацию, иначе цивилизация вновь вернется к мрачным временам средневековья.

— Мы уже начали действовать, — добавил д’Арбусье, — и нуждаемся в помощи. Дао, самый способный в мире организатор, должна отправиться в Африку, чтобы попасть домой, если только она вообще туда попадет, то есть… — он сделал многозначительную паузу, — …если ей самой захочется туда вернуться. Но для въезда во французскую колониальную Африку ей необходимо стать женой колониального чиновника. А ты, Аделберт Мансарт, можешь стать чиновником французской колониальной службы, если дашь на это согласие и откажешься от своего американского гражданства.

Аделберт, не раздумывая ни секунды, в безотчетном порыве поднялся и стал рядом с Дао.

— Мы согласны, — ответил он за себя и за девушку.

Какие могли быть у него колебания или сомнения? Он знал и по личному опыту, и из прочитанных за многие годы книг, а также и со слов американцев, открыто высказывавшихся в его присутствии, что для значительной части белой Америки цветные не люди, а навоз, хотя в какой-то мере и полезный.

Многим американцам свободный и равноправный Китай казался просто фантазией. В их представлении китайцы всегда были, да и теперь остаются хорошими, покорными тружениками, над которыми можно всячески измываться и которые ни на что большее не годны. Значит, если в их государственном строе произошли революционные изменения, то это или результат какого-то заговора, или чистая случайность, или следствие измены каких-то американцев своему американскому бизнесу, или, может быть, даже политический просчет, который вскоре будет исправлен. Поэтому американцы ждали — с нетерпением и в то же время с полной уверенностью — краха китайского коммунизма, точно так же как годами когда-то крушения советского коммунизма. Чем больше оттягивался этот желанный для них финал, тем сильнее они негодовали на каких-то американских предателей, которые якобы сознательно лишали их такого богатого источника наживы.

В отношении Африки позиция американцев была еще более непримиримой. По их мнению, абсурдно даже думать, что африканцы когда-нибудь смогут самостоятельно управлять своим государством и трудиться ради собственного блага. Африканцам суждено навеки быть рабами белых. Жалкие потуги черных народов Золотого Берега, Нигерии и Конго добиться независимости, нелепый призрак восстания, назревающего в Южной Африке, бесчинства организации «Мау-Мау» в Кении — вес это служит наглядной иллюстрацией тон неразберихи, которая воцарится в Африке, если Америка не установит над ней свой твердый контроль.