Цветины луга - [3]

И начинается мужественный поход по освобождению земли от весеннего разноцветья. Выстроенные журавлиным клином, косари ритмично, как бы в такт стихотворению, взмахивают косами, и звучит новая тихая песня, песня благодатного сельского труда.

«Сс-ф, сс-ф…» — свистят косы, и ровными рядами ложится скошенная трава…

Это очарование села Орешец, которое таили в себе Цветины луга, не пропало и при новой жизни. Орешчане со страхом и надеждой соединили свои лоскутки в одно. Межи — полоски кустарника или камней — скоро исчезли, не осталось и следа. Порой остановится бывший владелец у какого-нибудь бугорка или ложбинки и стоит, гадает, где здесь была его полоска земли. Луга раскинулись, как огромная скатерть — конца краю не видно. Вокруг ни деревца — одна только Тутина груша. Еще гуще стала трава, ярче и душистее цветы, словно им открылась тайна вечной молодости. До самого снега луга стоят зеленые, и даже зимой, если разгрести снег, покажется зелень. Если бы кто заставил орешчан снова разделить луга на куски вдвое, даже втрое больше прежних, никто бы не согласился. Общее, большое уже завладело людьми, преобразив их незаметно для самих себя.

Буйнее травы росла в душах людей радость и зрела надежда, что жизнь станет еще лучше.

Но напоследок время от времени тень набегала на лица людей. Казалось, не Цветины луга, а вся их жизнь висела на волоске. Не станет лугов, не станет музыки косарей — исчезнет целый мир волнений и тревог, радостей и печалей села Орешец.

Вот почему сегодня орешчане все как один хлынули на Цветины луга. Окружили землекопов плотным кольцом и молча смотрели на их «злодеяния».

Землекопы перестали рыть землю и, вытирая пот, смотрели на подошедших крестьян, ожидая похвалы.

— Что, нравится вам наша работа? — смеясь, спросил инженер, молодой человек со строгим, словно высеченным из камня, лицом. Слова, сказанные от души, только подлили масла в огонь. А он, не зная в чем дело, продолжал:

— Надо было бы вам прийти с вином да угостить нас, как принято в таких случаях!

Крестьяне заволновались, зашумели, как деревья в лесу при сильном ветре. Тогда вперед вышел председатель Туча и загремел:

— Остановитесь!

Рабочие, словно назло, начали копать еще более рьяно.

— Хотите что-то сказать — так говорите и не мешайте нам работать, потому что в воскресенье уже должны заложить первый камень, — серьезно сказал молодой инженер, видимо, поняв, зачем пришел сюда этот народ.

— Никакого первого камня! Это наша земля, и убирайтесь отсюда подобру-поздорову, — выступила из-за спины председателя целая группа мужчин и женщин во главе с вооруженным бай Дафином.

— Вы что, считаете себя умнее государства? — вмешались рабочие, выбрасывая лопатами землю в сторону пришедших.

— Убирайтесь с нашей земли, или мы вас сами вытурим!

Туча подошел к инженеру вплотную и смерил его леденящим взглядом.

— Мы отправили жалобу правительству, Центральному Комитету и Президиуму. Нам обещали, что, пока мы не получим официального ответа, эта земля — наша!

— А мы приехали сюда по решению Совета Министров, согласно которому эта земля отбирается у вас под строительство завода.

— Мы потребуем отмены этого постановления!

— А нам куда деваться? — завопили женщины и плотнее сомкнули кольцо. — Где мы будем работать? Вы у нас отнимаете лучшую землю!

— Вам же государство заплатит!

— Нам не надо денег! Деньги растранжиришь за год, а земля каждый год дает хлеб! Мы живем не на зарплату, не то, что рабочие. Нам зарплата идет от земли!

— Как построим завод, он с вами расплатится… машинами.

— Так за эти машины тоже деньги платить надо. А откуда мы их возьмем, если не будет земли? Без земли мы — ничто!

Инженер не знал, что им ответить. Он был убежден, что завод нужен, но не мог объяснить крестьянам, как они будут жить без земли. Трудно объяснить на словах, что улучшение благосостояния народа без индустриализации невозможно, а это долгий и трудный процесс. Сам он еще точно не мог себе представить, как это будет, хотя был уверен в счастливом конце. Он и раньше строил завод, но на государственной земле, а сейчас впервые крестьяне заставили его серьезно подумать об их положении и интересах.

— Вон горы! Там и стройте себе заводы, и без того на камне ничего не родится. Тогда и мы придем к вам строить! А нашу землю не троньте!

— Да, но здесь есть вода и железная дорога, — возразил инженер и, недолго думая, добавил: — Перед интересами государства село должно поступиться.

— Ах, так? — выскочила вперед Игна Сыботинова, статная женщина с энергичным лицом и черными, жесткими, как лошадиный хвост, волосами. — Значит, село пусть вымрет, чтоб жили вы, городские! Мы, крестьяне, должны подыхать, чтоб размножались вы, рабочий класс! Гробокопатель ты, вот кто!

Не думая, что затронет самое больное место, инженер откровенно и просто сказал:

— Таков закон развития, товарищ! К тому идем. Крестьян переплавим в рабочих! Вместо семидесяти пяти процентов крестьян будет семьдесят пять процентов рабочих!

— Мы же не сало, чтобы перетапливать нас на мыло и выжарки. Времена Гитлера прошли!

— Такова платформа… социализма. Сельская Болгария должна превратиться в индустриальную!