Цветины луга - [13]

— Что-о-о? Ну, нет! Я свою голову в петлю не сую! Бабы-то съедят с потрохами! Я и так сижу на пороховой бочке. С Игной разругались вдрызг, хватит с меня и этого!..

Туча только тяжело вздохнул и ушел, не зная, что его тревога передалась и Сыботину, и тот всю ночь напролет проворочался с боку на бок.

— Ну что, закупщик людских душ, чего заявился? — встретили Тучу в штыки председатели кооперативных хозяйств. — Авторитет зарабатываешь? Выдвинуться захотелось?

— Да вы что, товарищи! Мы же не первый день знаем друг друга!

— Больше не желаем тебя знать!

— Найден, Васил, да вы что? Дайте слово сказать! Поговорим начистоту, по-партийному!

Но они уклонились от разговора, сославшись на занятость.

— Запретить тебе ходить по селу мы не в силах и двери в домах запирать не станем, но помощи у нас не проси. Мы против себя не пойдем. Где это видано, чтобы кто-нибудь помогал на себя яму рыть! Нас туда спихнуть хочешь, а сам пойдешь в гору.

Вместе с Найденом Гуговым и Василем Цековым — председателями кооперативов в селах Жилавцы и Краволин — он прокладывал первые кооперативные борозды в этом крае. Когда кто из них затевал какое-нибудь дело, то, бывало, среди ночи летел к друзьям за советом и помощью, только бы не сплоховать, не дать маху. Дружили, помогали один другому, отбивались, когда их костили на конференциях за несоблюдение добровольности и «затягивание гаек». А когда хозяйства окрепли, заглядывали друг к дружке, словно соседи через плетень, посмотреть, как идут дела, перенять что получше. И вот теперь они, эти его друзья, говорят ему: «Больше знать тебя не желаем!». Не то что домой — даже в контору не пригласили, а об угощении, о ночлеге, как было раньше, и говорить нечего. Туча, правда, и не надеялся на это, но все-таки стало обидно до слез. И он подумал с болью: «Пусть не друзьями, людьми могли бы остаться!».

Сломя голову носился он по селам, с горем пополам наскреб человек десять. Мужчин в селах было мало, еще раньше разбрелись кто куда. Тех, кого он сагитировал, пришлось оторвать от хозяйств.

— Будто болты отвинтил от машины! А сможет ли она работать без них? Поезд пойдет под откос, ежели хоть в одном месте развинтить болты на рельсах! — доложил он о проделанной работе с сознанием совершенного преступления.

— Мы отстаем! — раскричался Солнышко. — Завод через год должен вступить в строй, а мы еще только фундамент закладываем. Послали вам партию машин, чего же еще?

— На одних машинах далеко не уедешь!

— Мы обо всем договорились. Правительство не возражает. Тихомолком будете набирать рабочих, где только можно.

— Тихомолком разоряем хозяйства, — сказал Туча с горечью.

— Сельское хозяйство сейчас на втором плане. Пока не проведем индустриализацию, сельское хозяйство будет хромать. Без железных ног и рук село не сможет прокормить Болгарию, а железные ноги и руки дадут ему заводы. Вербуйте рабочих! Без сентиментальностей! Чего разохался? Я слыхал, что ты так и не ездил в Орешец?

Туча поднял свою буйную голову, и словно тень набежала на Солнышко.

— Орешчане меня прогонят как врага, и я вам заявляю, что туда мне и носа нельзя показывать. Думайте и решайте по совести. Я не могу разорять то, что сам создавал!

Солнышко пустил в ход беспощадные, зазубренные, всем известные слова:

— Возражаешь? Значит, ты против постановления, то есть против решений партии?

Не сладко пришлось Туче. И, чтобы не пришили «антипартийность», в один из вечеров он поехал в Орешец.

Пахло поздней осенью. Из садов тянуло запахом увядших цветов, опавшей листвы. Не слышно было собачьего лая. Ведь это еще при нем была проведена кампания по уничтожению собак. Через открытые двери домов на улицу доносились одиночные женские голоса и детский смех. Фонари не горели. Только утоптанная площадка перед входом в правление была освещена. Там толпилась молодежь. Туча не пошел в правление. Он хотел незаметно пройти прямо домой, но только пересек главную улицу, как из темноты вынырнула мужская фигура, которая показалась Туче знакомой. Это был бай Дафин, сторож.

— Эй, товарищ председатель, как это тебе в голову пришло домой наведаться? Никак дал тягу с завода? Говорят, что-то там у вас не клеится. Верно аль нет? Инжилеры сплоховали, начали строить в низине, и теперь, чего доброго, в тюрьму их засадят. Туда им и дорога! Помнишь, мы тогда всем селом ходили, толковали им, так ведь не послушали народа. Что ж, теперь закроете эту лавочку и начнете копать выше?

— Есть такие слухи, но геологи и технологи гарантируют. Дело идет, но надо ускорить. Через год завод должен задымить.

— Дым повалит — нас задавит. А нам куда же? Меня вот сняли, говорят, нечего стеречь. Завод заграбастал землю, вот меня и сократили. Теперь придется идти на общие работы. Не найдется ли у тебя на стройке какой завалящей работы для меня?

— Найдется. Нам нужны рабочие. За этим я и приехал сюда.

— Слышь, — идя рядом с Тучей, не унимался бай Дафин, — ты про это новому председателю ничего не сказывай, он, как я слышал, готовит тебе какую-то западню.

— Какую еще западню? Я приехал по распоряжению свыше.

— Так-то оно так, но… он против. За каждого человека, говорит, драться будем. Борьба за людей! Не думал, не гадал, что такие времена подойдут!