Цвет. Захватывающее путешествие по оттенкам палитры - [57]

В Средние века главный европейский рынок квасцов находился в Шампани: красильщики из Фландрии и Германии отправлялись во Францию, чтобы закупить ценное сырье, привезенное на ослах из Алеппо на востоке и из Кастилии на западе; самое же лучшее сырье привозили из Смирны, что на турецком побережье. При таком выраженном мусульманском контроле над мировыми ресурсами католический мир испытал сильное облегчение, когда в 1458 году человек по имени Джованни ди Кастро обнаружил крупное месторождение квасцов в ста километрах от Рима в городе под названием Толфа. В течение нескольких десятилетий Ватикан практически монополизировал этот ценный товар, и лишь в XVI веке во Фландрии были найдены его залежи (ходили слухи, что Генрих VIII Английский женился на Анне Клевской только для того, чтобы заполучить эти запасы квасцов в свои руки), а примерно в 1620 году йоркширец сэр Томас Чалонер рискнул жизнью, тайно переправив двух папских рабочих в Англию, чтобы узнать секрет добычи этого вещества из сланцев. Как описывает геолог Роджер Осборн в своей книге «Плавающее яйцо», с этого момента все скалы, относящиеся к нижнему юрскому периоду от Уитби до Редкара, «были раскромсаны и свалены на побережье». Когда в середине XIX века лучшие умы научного и религиозного сообществ заинтересовались древней историей земли, именно в усыпанных обломками каменоломнях Йоркшира были обнаружены некоторые из самых впечатляющих находок морских ископаемых, окаменелости, которые, как пишет Осборн, «позволили нам осмыслить немыслимое».

Жук Старого Света

Когда Тернер покупал кармин у поставщиков красок в Англии, эта краска, несомненно, была сделана из кошенили, тоннами импортировавшейся из Америки, а затем превращаемой в пигмент. Но если бы он жил несколькими столетиями раньше, то использовал бы нечто, также называемое «кармин», но сделанное из жука Старого Света, длинного, но тонкого, тоньше ногтя пятилетнего ребенка, и почти такого же твердого. Это насекомое – кермес, двоюродный брат кошенили, химически близкий по составу, но с гораздо более меньшей концентрацией краски[108]. От его санскритского названия krim-dja произошли слова «кармин» и «малиновый» (crimson). И сегодня персы, говоря о красном цвете, используют слово «кермес».

Среди римских солдат, которые двигались по Европе, завоевывая земли для Нерона в I веке н. э., был греческий врач. Несомненно, Диоскорид выполнял свой долг в лагерных госпиталях, лечил раненых солдат с помощью лекарств и острозубых пил, но больше всего его интересовало нечто другое. Он был счастлив, когда ему удавалось вырваться из лагеря на целый день и провести его на склонах холмов, собирая лекарственные растения. О своих открытиях Диоскорид написал учебник: его Materia Medica стала полезным источником информации для ботаников, врачей и историков.

Диоскорид описал, как нужно собирать кермес, тщательно соскабливая его ногтями с шарлахового дуба (Quercus coccinea), на котором тот обитает. Но любопытный факт – он описал его как «coccus», что означает «ягода», и не объяснил, что на самом деле это насекомое. По мнению некоторых людей, это означало, что Диоскорид никогда не видел насекомое на самом деле, но я думаю, что есть и другое объяснение. Одна из прелестей языка – встроенные в него метафоры. Кермес, вероятно, так долго называли «дубовой ягодой», что все знали его именно под этим названием. Возможно, через две тысячи лет кто-нибудь раскопает некую древнюю шпионскую историю и посмеется над нами за то, что мы сами употребили в неверном контексте слово «жучок». «Какими невинными они были в те дни, какими анимистами в своих верованиях, – мог бы подумать будущий читатель. – Подумать только, насекомое может подслушивать разговоры и сообщать о них!» Плиний Старший, живший в то же время, что и Диоскорид, также был либо невероятно смущен происхождением краски, либо использовал общепринятый метафорический язык того времени. В своей «Естественной истории» он называл кермес ягодой, зерном, но также описывал его как небольшого червя – scolecium.

Но как бы оно ни называлось, на этом маленьком насекомом был построен крупный бизнес. С тех пор как древние египтяне начали возить кермес на верблюдах из Персии и Месопотамии, торговля им охватила весь известный мир от Европы до Китая. Римлянам эта краска так понравилась, что они иногда требовали уплаты налогов мешками с кермесом. Когда Испания оказалась под властью Рима, половина налогов в столицу шла в форме кермеса, который там называли «грана», а остальное в основном состояло из более обычных зерновых пород, к примеру, пшеницы. При таком гарантированном спросе производство всегда приносило хороший доход, а сбор кермеса был тем видом бизнеса, который мог быть делом многих поколений одной семьи. В отличие от кошенили, которых умерщвляли путем высушивания на солнце, насекомых кермеса убивали путем медленного воздействия уксусных паров или погружения в ванну с уксусом. Это не всегда срабатывало. Доктор Харальд Бемер, который провел двадцать пять лет в Турции, возрождая производство ковров с помощью натуральных красителей, рассказывал, как собирал диких кермесов на деревьях вокруг деревень ткачей, после чего бросал их в ванну с уксусом, как было описано в книгах. «Однако им это понравилось, и они начали плавать и выпрыгивать. В тот день в задней части моей машины ползало множество живых насекомых», – уточнил он.