Цвет пурпурный - [53]

Наша попутчица, произведшая фуррор на борту, бойкая, худая и крепкая голубоглазая женщина с волосами цвета серебра и сухой травы, с коротким подбородком и гортанной речью, по имени Дорис Бейнс, рассказала нам свою историю, когда мы оказались за одним с ней столиком во время обеда.

Мне скоро шестьдесят пять, рассказывала она. И почти всю жизнь я прожила в тропиках. Но теперь скоро начнется большая война. Больше, чем прошлая, которую я не застала, так как уехала сразу после ее начала. Англии предстоят тяжелые испытания, но я полагаю, мы выстоим. Я пропустила прошлую войну и хочу быть дома во время этой.

Самуил и я никогда всерьез не задумывались о войне.

Ну как же, сказала она, всюду в Африке заметны признаки грядущей войны. В Индии, я думаю, то же самое. Сначала прокладывается дорога к тем местам, где есть что-нибудь хорошее и где вы как раз и живете. Потом срубают ваши деревья, чтобы построить из них корабль и делать мебель для капитана. Потом на вашей земле сажают нечто совершенно несъедобное. И наконец вас же еще и заставляют работать на этой самой плантации. Такое происходит везде в Африке. И в Азии, я полагаю, например в Бирме.

Мы с Гарольдом решили убраться подальше от всего этого. Правда, Гарри? — спросила она и дала мальчику печенье. Ребенок ничего не ответил и стал задумчиво жевать угощение. Адам с Оливией вскоре занялись им и пошли показывать ему спасательные лодки.

Наша новая знакомая родилась в очень богатой английской семье. Ее отец был Лорд такой-то, и жизнь их состояла из сплошных праздников и развлечений, ужасно скучных, по ее словам. Она хотела стать писательницей, но ее семейство было решительно против. Они надеялись, что она выйдет замуж.

Я? Замуж? Она так и покатилась со смеху. (Странные у нее понятия, хочу я тебе сказать.)

Что они только ни делали, чтобы склонить меня к замужеству, рассказывала она, вы просто не представляете. К своему двадцатилетию я познакомилась с таким количеством холеных и изнеженных молодых людей, один скучнее другого, сколько я их потом не видела за всю свою жизнь. Что может быть скучнее английского мужчины из хорошего общества? Они мне все чертовски надоели — одинаковые, как грибы после дождя.

Так она болтала без умолку во время бесконечных корабельных обедов, поскольку капитан приписал нас к ее столу. Кажется, идея стать миссионером возникла у нее в один прекрасный вечер, когда она лежала в ванне перед очередным нудным свиданием и ее внезапно осенило, что в монастыре ей будет лучше, чем в ее родном замке. По крайней мере там она могла бы размышлять, могла бы писать. Могла бы быть себе хозяйкой. Но стоп. В монастыре она не сможет быть себе хозяйкой. Ее хозяином будет Бог. Пречистая дева. Настоятельница. И так далее и тому подобное. А что если стать миссионером? Где-нибудь на краю земли, в диких индийских лесах, одна! Блаженство!

Она стала проявлять благочестивый интерес к язычникам. Ей удалось провести родителей. Она сумела обмануть миссионерское общество. Ее знание языков произвело на миссионеров такое впечатление, что ее послали в Африку (не повезло!), где она и начала писать романы обо всем на свете.

Мой псевдоним Джаред Хант, сообщила нам она. В Англии и даже в Америке я знаменитость. Богатый чудак, который бежит толпы и любит поохотиться в дальних странах.

Вы, наверное, думаете, сказала она нам в один из вечеров, что я не слишком пеклась об обращении язычников? Честно говоря, мне не казалось, что их надо в чем-то исправлять. Ко мне они хорошо относились. И надо сказать, что я немало для них сделала. Я же в конце концов писательница, так что я исписывала кучи бумаги ради них: писала об их культуре, об их обычаях, об их нуждах. Вы не представляете, как важно уметь хорошо писать, когда речь идет о поисках денег. Я научилась безукоризненно говорить на их языке, и, чтобы заткнуть рот заносчивым миссинерам в правлении общества, я писала отчеты целиком на языке племени. Я выгребла из семейной казны не меньше миллиона фунтов, прежде чем мне удалось получить первые деньги из миссионерских обществ или от богатых друзей семьи. Я построила больницу и школу. Построила училище. Бассейн, наконец. Эту роскошь я позволила ради себя, чтобы не купаться в реке, где много пиявок.

Вы не поверите, какое на меня снизошло умиротворение, поведала она нам однажды за завтраком, где-то в середине нашего путешествия. Не прошло и года, как мое заведение в Африке стало работать как часы, особенно там, где это касалось моих отношений с местными жителями. Я им сразу объявила, что до их душ мне нет дела, я собираюсь писать книги и прошу меня не беспокоить. За это удовольствие я готова была платить. И платить щедро.

В порыве благодарности вождь в один прекрасный день подарил мне пару жен. Наверное, ничего лучшего не мог придумать. Мне кажется, у них бытовало мнение, что я не женщина. Им было не совсем понятно, что я за существо. Как бы то ни было, я постаралась дать обеим девушкам образование. Конечно, отправила их в Англию, изучать медицину и агрономию. Когда они вернулись, отдала их замуж за парней, которых хорошо знала. Я стала бабушкой их детей, и началось самое счастливое время своей жизни. Должна вам сказать, с сияющим лицом продолжала она, что из меня получилась превосходная бабушка. Я многому научилась от народа акви. Они никогда не бьют детей. Не запирают их в темных хижинах. Правда, они совершают кровавые обряды, когда у детей наступает половая зрелость. Но мать Гарольда доктор, и она собирается все это изменить, правда, Гарольд?