Цвет моего забвения - [8]

Ставлю, наконец, ноги на ступеньки. Это сложнее, чем кажется: левая ниже лодыжки кажется мёртвым куском ваты. Незнакомка помогает мне перебраться на площадку. Я грузно падаю на пол. По онемевшей лодыжке начинают бегать мурашки. Словно миллионы игл прокалывают кожу и снова выходят наружу, оставляя ранки кровоточить.

— Классно я тебя, да? — смеётся тринадцатая.

Я растираю лодыжку, постанывая, а потолок качается надо мной, как палуба корабля в разгар шторма. Я готова убить свою спасительницу! За те эмоции, что я испытала, чувствуя безысходность ситуации. За невинные и беззлобные издёвки в неподходящий момент. Но — самое главное — за то, что она не понимает: прогулки по грани — это не игра.

Тринадцатая склоняется надо мной, и лицо её неожиданно становится серьёзным.

— Кто тебя так? — она касается моего лица чуть выше правого глаза.

— К-как так?! — я ничего не понимаю.

— Извини, если что. Ну, это… Ты что, не знаешь разве?

— О чём ты?

С опаской подношу руки к лицу. Карабкаюсь по щеке, перебирая складочки суховатой кожи. Чуть выше скулы пальцы неожиданно проваливаются в пустоту.

Я обхватываю голову руками, не в силах остановить рвущийся из горла вопль. Пытаясь проверить то, что стало слишком очевидным, закрываю левый глаз. Когда мир вокруг погружается в абсолютную темень, я кричу ещё громче. Горло раздирает мощная вибрация. По щекам бегут горячие слёзы, перебираясь на шею и затекая под воротник блузки.

Нет. По щеке бегут горячие слёзы. По левой. Потому что правого глаза у меня нет.

Глава 2 Разведка

Номер десять

Из моего кулака торчит спичка. Я вижу только засаленный хвостик, но уже знаю, что головка обуглена. Разжимаю ладонь, и искривлённый кончик стирается в порошок. Предчувствие не обмануло меня. Какая досада!

— Да вы меня с носом оставили! — возмущаюсь я, отшвыривая останки спички.

Вот уже битый час мы сидим на балконе пятого этажа, высматривая внизу признаки жизни. Над нами склоняется берёза, как мать, защищая кружевными листьями от солнечных пыток и взглядов, которых нет. Небо отдаёт болотной зеленью. Нагретый воздух сладок от цветочной пыльцы. Разбитый тротуар под балконами по-прежнему пуст — лишь трещины пестрят щёткой разнотравья. Кажется, мы — последние люди во всём мире.

— Просто ты победительница по жизни, — дерзит Даша, сверкая угольками глаз. — Чего ещё ожидать от человека, который даже имя своё забыл?!

Я замахиваюсь рюкзаком. Внутри стукаются друг о друга цветные карандаши и булькает вода. Даша выставляет вперёд исцарапанные руки, пытаясь защититься. Сейчас я могу превратить шутку в действие и ударить её. Сделала бы это с превеликим удовольствием, только знаю: потасовка не сделает её слова ложью. Я — единственная здесь, кто не помнит своего имени. Теперь, с лёгкой Дашиной руки и с тяжёлого Дашиного языка, я просто Десять. Просто номер — две цифры. Ни больше, ни меньше.

— Мы все ничего не помним, — констатирую я. И это правда. Имя — не такое большое сокровище, когда всё прошлое обвалилось и рассыпалось по камушкам, подобно кровле аварийного здания.

Лили отводит жалостливый взгляд и пожимает плечами. Её пальчики стискивают залог безопасности — целую спичку. Не передать, как я сейчас ей завидую! И не описать, как я рада, что на моём месте не она. Что этот ребёнок вообще забыл в мерзком гадюшнике, среди дерьма?!

— Давай-давай! — я снова слышу дерзкий смех Даши. — Пришло твоё время светить, Десять!

— Может, вместо меня пойдёшь? — произношу в ответ сквозь зубы.

— Ты отдаёшь мне спички, а я с тобой меняюсь, — Даша приподнимает круглое плечо. Четвёрка на её майке корчится и кренится. — Идёт?

— Вот ещё! Это я их нашла!

Даша смеётся и дёргает головой, как в припадке. Мелкие кудряшки пляшут над затылком, делая её похожей на чёрный одуванчик.

— Вот поэтому я не стану тебе помогать, — произносит она. — Спички или жизнь! Давай, Десять! Шевели своей толстой задницей!

— Твоя ничуть не меньше, — бурчу в ответ, пытаясь проглотить обиду. Странно: почему эта фраза так задевает меня?

— Быстрее начнёшь — быстрее вернёшься!

— Хватит, пожалуйста, — вмешивается Лили. Её голос дрожит. Она хлопает глазами, как кукла, и мне даже слышится шелест её ресниц. — Мне очень страшно.

Как ни крути, Даша права. Пора выдвигаться. Если мы не сможем узнать, что это за место и почему мы здесь, ничего хорошего нас не ждёт.

Я поднимаюсь с пола и скидываю рюкзак с плеч. Это придуманная мной же предохранительная мера: если разведчик не вернётся, хотя бы вещи его останутся. Коленки предательски хрустят, когда я разминаю ноги. Подумав, наклоняюсь и незаметно вытаскиваю из кармашка рюкзака спички — моё главное сокровище. И единственный бонус, по которому я превосхожу новых знакомых. А, может, и старых — чёрт их знает.

— До встречи, — бросаю я через плечо и распахиваю балконную дверь.

Ржавые петли скрипят, открывая дорогу в комнату. Сквозняк подхватывает дверь и кидает её на косяк. Стекло в ветхом деревянном обрамлении гудит, звенит, но не лопается. Лишь радужные блики дрожат на выцветшем потолке. Я делаю пару шагов вглубь комнаты, и страх накатывает, как морской прилив в разгар шторма. Дрожь бежит по шее, смыкаясь удавкой под подбородком. Это место — живой организм. Монстр, сожравший нас, как чудище с картины Босха!