Цвет мести - [9]

Отыскав неплохое местечко – маленькую деревянную лачугу, куда докеры приходили после проверок приходящих кораблей и взимания платы с тех, кто не мог себе позволить её платить, Бетрим расслабился, с довольным вздохом прислонившись к внешней стене, лицом к воде. Один из докеров, коротышка со слезящимися глазками на поросячьем лице, на миг уставился на Чёрного Шипа с выражением на четверть любопытства и на три четверти ужаса, а потом быстро умчался прочь. Бетрим не обратил на него особого внимания. По правде говоря, он ни на кого особо не обращал внимания, ему намного интереснее было стоять, прислонившись к стене, и смотреть на прибывающие в доки корабли.

На его взгляд, проблема заключалась в том, что у него не было ни гроша за душой, а корабли редко берут на борт пассажиров, которые не могут заплатить за проезд. А другая проблема в том, что он не мог отработать путь через океан в Дикие Земли, поскольку у Чёрного Шипа были длительные отношения с морской болезнью. На самом деле они были очень хорошо знакомы. Так что, на взгляд Бетрима, ему оставалось либо ехать зайцем, либо на полную использовать плащ арбитра.

Бетрим отлично знал, что зайцев, если раскрывали, то частенько выкидывали за борт. А Чёрный Шип известен многими вещами, но только не плаванием. Если же он продолжит представляться арбитром, то это менее вероятно могло привести к смерти. Но если капитан корабля решит свериться с Инквизицией, то это могло кончиться повторной поимкой, и Бетрим был уверен, что предпочёл бы научиться плавать.

Конечно, была и третья возможность. То, чем Чёрный Шип славился – это преступления. Он мог остаться в Сарте ненадолго, грабить народ, обманывать, убивать, если придётся. Наверняка в Сарте есть люди, которые заслуживают доброго удара ножом, и, что важнее, те, кто за добрый удар ножом заплатит. Всё дело было лишь в поиске посредника – кого-то, кто знал о людях, которые предлагают работёнку такого рода, и кто мог бы за небольшую цену свести с ними кого-то вроде Бетрима.

Бетрим как раз раздумывал, не убраться ли из доков, когда заметил кое-что. Название, которое он хорошо знал – "Кровавая Невеста". По правде говоря, Чёрный Шип был одним из немногих, оставшихся в живых, кто знал, почему этот корабль так назывался. По правде говоря, если капитан "Кровавой Невесты" всё ещё Арип Уинтерс, то Бетрим только что отыскал себе путь в Дикие Земли.

Джейкоб Ли

Музыки не было, но Джейкоб всё равно напевал себе под нос. Он терпеть не мог тишину, не выносил её. Когда мир погружается в тишину, как определить, существует он ещё или уже нет? Насколько Джейкобу было известно, если прекратятся все звуки, то мир может и закончиться, и тогда остался бы только он один, и его камера. Пугающая, ужасающая перспектива.

Впрочем, сегодня мир не был тихим. Кроме своего мурлыканья Джейкоб слышал людей снаружи. Окошко было маленьким, зарешеченным, под самым потолком камеры, но оно выходило почти прямо во двор. Когда множество голосов говорит вдали, большинство людей способно расслышать лишь смутный гул, но Джейкоб слышал почти каждое слово.

"Это обнадёживает", – подумал он, и его разум решил согласиться. "Мир не закончился. Не один я сижу здесь в своей камере, навеки. Они не забыли обо мне. Пока".

Джейкоб взглянул на дверь своей камеры, услышав тихий вздох и стук. Ещё несколько секунд он продолжал напевать, заставляя человека снаружи немного понервничать, отчего тот снова постучал, на этот раз сильнее.

– Чем я могу вам помочь, арбитр Филдс? – приятным тоном спросил Джейкоб. Его голос всегда называли музыкальным. Сара однажды сказала, что это в нём самое прекрасное. Во всех остальных отношениях он был всего лишь обычным, но его голос был приятным.

– Я… хм… вы напевали, Джейкоб, – сказал приглушённый голос из-за тяжёлой железной двери.

– Это не музыка, арбитр. Я всего лишь мурлыкал себе под нос, – ответил Джейкоб.

– Ясно. Тогда я открываю дверь. – Последовала пауза, и Джейкоб не сказал ни слова. – Это нормально?

Джейкоб сел на каменной скамье, которую называл кроватью, и потянулся.

– Не могу вас остановить.

– Я… хм. – Спустя несколько мгновений Джейкоб услышал, как ключ поворачивается в первом замке двери его камеры, потом открылся второй замок, потом отодвинулась тяжёлая металлическая задвижка. Арбитр Филдс помедлил, покашлял, и потом раскрыл дверь.

Джейкоб сидел на кровати и наблюдал, как низенький арбитр входит в камеру. На шее арбитра виднелись небольшие синяки – слабые, но уже начинавшие выцветать. Что бы с ним не случилось, оно случилось недавно. Джейкоб лишь различил в синяках отметины от пальцев.

– Арбитр… – Сказал Джейкоб, когда арбитр некоторое время постоял в проходе.

– Никакой музыки? Точно? – спросил арбитр Филдс.

Джейкоб едва не улыбнулся, но остановил себя. Он никогда не улыбался арбитру Филдсу.

– Никакой музыки.

– Много времени прошло, Джейкоб.

"Десять лет с тех пор, как вы заперли меня в этой клетке и оставили гнить. Если бы вы не выпускали меня время от времени, я уже сошёл бы с ума". Джейкоб внутренне рассмеялся, но его лицо осталось столь же бесстрастным, как и каменная скамья, на которой он сидел.