Цвет мести - [33]

Вскоре содрогания прекратились, и у Бетрима появилось безошибочное чувство, что он находится в комнате с трупом. Не только из-за крови, текущей изо рта, носа и ушей – до Бетрима донеслась ещё и вонь дерьма. Умирая, люди часто обгаживаются, и, похоже, Громобой не был исключением. Бетрим стоял в боевой стойке и хорошенько приглядывался к телу – по правде говоря, он не хотел вдохнуть ни крупицы порошка. Определённо труп – Шип немало их повидал, и знал, как они выглядят. Устало и болезненно мотнув головой, Бетрим направился к двери.

Генри и Андерс возвращались за телом второго охранника, когда Бетрим вышел из комнаты Громобоя. Андерс, как обычно, шлёпал губами – похоже, он любил поболтать. А Генри улыбалась его словам, и на её лице не было ни следа её обычной презрительной усмешки. Улыбка быстро сменилась хмурым выражением, когда она увидела Бетрима.

– Чё с тобой случилось?

Бетрим не сомневался, что видок у него был ещё тот: весь в поту, кровь сочится из дюжины царапин, большая часть которых у лица, и если синяки ещё и не проявились, то скоро несомненно проявятся. К тому же ещё и мизинец на левой руке был сломан и неестественно выгнут. Он знал, что придётся вставить его на место, и больно будет, как в аду.

– Похоже, нас подставили, – сказал Бетрим, когда Генри сунула голову в комнату Громобоя, чтобы взглянуть самой.

– Бля, Шип. Ты не должен был убивать ублюдка. Хотя эт и впечатляет.

Андерс тоже хорошенько взглянул.

– Босс, что вы с ним сделали?

Бетрим прислонился спиной к стене и опустился на пол. По правде говоря, он устал, и даже более того. Ничто так не выматывает, как старый добрый кулачный бой.

– Эт не я. Ну или я. Эт всё порошок. Сомневаюсь, что Карлстону был нужен этот Громобой в живых.

– А зачем ему посылать нас травить Громобоя, если он хотел просто его убить? – спросил Андерс. – Зачем врать об этой работе?

– Просто не предполагалось, что мы выйдем отсюда живыми, – сказала Генри, яростно пнув труп последнего охранника. – Видимо, он знает обо мне?

Бетрим кивнул. Карлстон упустил награду за голову Чёрного Шипа, чтобы добраться до Генри. Немногие поставили бы месть выше такой кучи монет, но некоторые считают семью важным делом, а Генри убила его племянника. С заметным усилием Бетрим поднялся на ноги и издал звук – нечто среднее между рыком и вздохом. Он как раз собирался предложить спрятать второго охранника, когда откуда-то из коридора до них донеслись звуки голосов.

Генри

Нечасто Генри могла сказать, что всё произошло по её вине, но тут, несомненно, был такой случай. Это она убила племянника Карлстона, и по правде говоря, сделала бы то же самое, несмотря ни на какие чёртовы последствия. Этот ублюдок ни за что ни про что бил юную девушку, и это принесло воспоминания. Воспоминаниям лучше оставаться в прошлом. Проблема заключалась в том, что вместе с воспоминаниями в ней откуда-то изнутри начинал закипать гнев, который она не могла контролировать, и тогда потребность совершить какое-либо насилие становилась буквально физической. Следовало признать, сейчас она была чертовски разгневана, и удачно оказалось, что, судя по звукам, насилие не за горами.

– Миледи, мне кажется, сейчас самое время отступить, – дрожащим голосом сказал Андерс.

– Или мы останемся и поубиваем их, – ответила Генри. Она уставилась на изогнутый коридор, ожидая появления обладателей тех голосов. Они всё ещё гулко разносились, и это означало, что до них ещё оставалось какое-то расстояние, которое постепенно сокращалось.

– Не уверен, что босс готов к следующему бою. Он выглядит усталым.

– Я в поряде, – проскрежетал Шип. – Впрочем, думаю, нащёт отступления ты прав. Некоторых схваток лучше избежать.

Генри стиснула зубы, сплюнула, повернулась и злобно глянула на Андерса.

– Хватит звать его Боссом. – И с этими словами она захромала прочь от приближавшихся голосов. Она не могла понять, отчего боль всегда именно в такие моменты начинала полыхать огнём.

Они полушли-полубежали от голосов позади, вдоль изогнутых стен, игнорируя как открытые, так и закрытые двери. Миновали группу из трёх охранников, стоявших у одной из занятых комнат. Эти люди выглядели скорее озадаченными, и Генри сомневалась, что с учётом погони, у них есть время драться с этими ублюдками.

При первой же возможности она перешла во второе кольцо, даже не думая смотреть назад, чтобы проверить, следуют ли остальные за ней. Похоже, в этом кольце держали рабов, в камерах по пять человек и больше, в основном мужчин и несколько женщин. Рабы либо не открывали глаз, игнорируя их, либо с горькой обидой таращились на Генри и остальных, словно в том, что на них железные ошейники, была её вина. На самом деле Генри никогда не понимала, зачем люди становятся рабами. Ей казалось, что человек, конечно, может надеть на тебя ошейник и объявить своей собственностью, но рабом сделаешься, только если сам ему это позволишь. Если бы кто-то попробовал провернуть такое с ней, то она нашла бы способ убить его при первой возможности. Впрочем, некоторые, видимо, сдавались и позволяли владеть собой. Генри этого совсем не понимала.

– Твою мать, – проскрежетал Шип и остановился, согнувшись пополам и тяжело дыша. – Ненавижу бегать. Давайте драться с этими падлами.