Цвет боли: шелк - [50]

— При чем здесь то, где был я?

— И все же ответьте на простой вопрос: где были вы в день исчезновения вашей дочери?

— У меня была встреча.

— С кем?

— Я… я не могу этого сказать.

Кевин, сидевший в углу, не взвыл, только будучи остановлен строгим взглядом Дага.

— Придется сделать это.

Флинт остался непреклонен:

— Я не могу, это не моя тайна, в конце концов!

— Я не спрашиваю вас, с кем вы были, скажите где.

— Нет, узнав где, вы легко узнаете и с кем. — Он демонстрировал готовность молчать даже под пытками.

— Вы понимаете, что это лишает вас алиби на нужное время и может дорого обойтись?

Флинт хмыкнул так, что Вангер ему поверил:

— Это всего лишь неприятности, а если скажу, то буду рисковать жизнью.

Даг с Кевином переглянулись. Эк опустил глаза, чтобы был не так явно заметен их довольный блеск.

— Торстейн грозил вас убить? — Даг тоже постарался заняться бумагами на столе, начав их перекладывать.

— Кто? Торстейн? При чем здесь Торстейн? Он грозил меня убить?! О господи, только этого не хватало!

Вангер смотрел на Флинта и не мог понять, что именно тот изображает. Какой-то сумбур удивления, раздражения, ужаса и снова раздражения.

— Кого вы боитесь?

— Вы мне надоели с нелепыми расспросами! Я был с дамой, если ее муж об этом узнает, нам обоим крышка.

— Вы боитесь мужа любовницы?

— Конечно, а кого же еще?!

Флинту было жарко от одной мысли, что придется отвечать за свое рандеву. Даг подумал, что хозяин красавицы явно обещал при случае нарезать любовнику, наставившему рога, кое-что тонкими ломтиками. Но смеяться над незадачливым ловеласом не хотелось.

— У вас есть катер?

Флинт почти отмахнулся:

— Есть.

— Куда вы на нем плавали в тот день?

— Я на катере?! Шутите? Он второй месяц в ремонте, и неизвестно когда сделают. Я же говорю, что мне опасно рассказывать о своей встрече.

— Где его ремонтируют?

— В мастерской…

Флинт спокойно сообщил координаты и добавил, что это нанятые ревнивым супругом молодчики изуродовали катер.

— Проще не восстанавливать.

— Когда это произошло?

— Два месяца назад.

— То есть как раз когда случилась трагедия с Аникой, Лорой и Адлером?

Флинт нахмурился, пожал плечами:

— Да, кажется.

Вангер сухо сообщил, что больше его не задерживает, но, если понадобится, может вызвать снова. А данные о катере проверит.

Желания даже просто разговаривать с этим человеком не было. Кевин смотрел на выходящего из кабинета Флинта с такой злостью, что, если бы взглядом можно было убить, Флинт до двери не дошел.

Презирать было за что: у человека убили жену и друга, погибла свояченица, едва не погибла тогда дочь, пусть и приемная, а он занимался амурными делами и сожалел только о разбитом катере.

Стоило закрыться двери, как Кевин прошипел:

— Вот гад, а?! Надо узнать, с кем был, и сдать его мужу.

— Женщина пострадает, — напомнил со вздохом Вангер. — Лучше займись ремонтной мастерской. Выясни, там ли катер, хотя, думаю, он не стал бы лгать, зная, что мы проверим. Узнай, как велики повреждения и как давно ремонтируют.

— Угу.

Слова Флинта о ремонте катера и его сроках подтвердились и никакого сомнения не вызывали. Рассерженный муж постарался привести катер в неремонтопригодное состояние.

Кевин возмущался:

— Во дурак! В следующий раз его самого приведут в такое состояние.

Но у них уже была новая зацепка. Еще утром Вангеру позвонил Магнус, посоветовав посмотреть предпоследнюю страницу списка владельцев катеров.

— Даг, каждый десятый катер имеет такой номер. Если бы была видна первая цифра, было куда легче. Посмотри предпоследнюю страницу, там есть интересное имя…

Вангер просмотрел, усмехнулся:

— Ты прав, интересно. Но у него алиби.

— Надежное? Такие совпадения бывают редко.

— Спасибо, Магнус. Проверим.

Кевин возвращению к старым версиям даже обрадовался:

— Я же говорил! Этот Мартин гнусь еще та…

Вангер оборвал его:

— Кевин, если я еще раз услышу, что ты кого-то обзываешь или даешь определения, кто преступник, а кто нет, до того, как такое определение даст суд, ты будешь искать другое место работы. Ты меня понял?

— Да, — смутился Эк.

— Отправляйся к консьержу и возьми записи камер за нужный день, но ни о чем не расспрашивай. Ты не умеешь держать свои мысли при себе, потому ни в какие разговоры не вступай, просто продемонстрируй разрешение на изъятие записей и все.

— Да.

— Кевин, я не шучу. Ты официальное лицо и не имеешь права высказывать то, что придумал. Не хочешь навлечь на себя неприятности — лучше держи язык за зубами. Иногда болтливость может навредить сильнее, чем потерянные улики.

Пока Кевин беседовал с консьержем, Фрида занималась машиной Мартина в день исчезновения Петры. Она и сама не могла бы объяснить, что именно не давало покоя. Вот эта машина перед домом Мартина, рядом веселая компания, включая его самого, вот на Эресундском мосту, все верно, а вот фотография развеселой компании возле бара «Каласет» в Копенгагене, которую Мартин предоставил в качестве доказательства, что провел день именно там. Видно, конечно, не ах, но машина и сам Мартин просматриваются. И приятели подтвердили его алиби.

— Зачем тащиться в Копенгаген, чтобы сидеть в баре со шведской кухней? — недоумевала Фрида. — Наверняка они и в Вене ищут такую же.