Цурюк - [4]

— Зря стараешься, мазык! — ухмыльнулся рыжий. — Товарищи не слышат. Двоим я перепонки проколол, а третий — вообще голем, слушает только меня.

— Суровый вы народ — человеколюбы, — вздохнул старик. — Ну, что с вас взять… Лили Марлен, фас!

— Огонь!!! — успел взвизгнуть Яков Блюмкин, прежде чем из его перекушенного горла брызнула в пол струя чёрной крови. Тут же загрохотали маузеры, наполнив горницу едким дымом. Лисица, вырвав кадык чекисту, метнулась прыжком на полати и прижалась к Левину, мелко вздрагивая пушистым оранжевым тельцем. Он инстинктивно прижал к себе зверька, в ужасе наблюдая, как непонятно откуда взявшийся горбатый медведь с рёвом рвёт и ломает тела троих революционных матросов… Зрелище было настолько жутким, что мозг, не выдержав, дал команду «reset».

* * *

— Подъём, ханыга! — мент снисходительно похлопал его дубинкой по плечу. Левин огляделся — вокруг него уже начал собираться кружок любопытных. Вид облупленной автостанции с надписью «Нема» оптимизма не прибавил. Опираясь на трость, он стал подниматься из грязи.

— Что это было? Где я вообще?

— По моему, — ухмыльнулся сержант, — ты в жопе. Кровь на одежде — откуда? Придётся, гражданин, проехать в отдел для выяснения.

— Террориста взяли! — взвизгнул из толпы старушачий фальцет. — Это он стрелял вчера!

— Отвянь, Чарушиха! Вечно эта яга народ баламутит! — милиционер снисходительно помог Левину загрузиться в собачник.

ГЛАВА 3. НОЧЬ В МУЗЕЕ

Перед выполнением шаманских практик лучше проконсультируйтесь со своим лечащим врачом. В начале освоения практики не выполняйте ее более пяти минут из-за возможного появления нежелательных эффектов.

Амба Шаман Энлиль XVII

Спровадив главную помеху — Левина, полковник Шаньгу глянул на часы и велел водителю «Опеля» с бутафорскими шашечками на крыше срочно ехать на Центральный рынок. Там он целеустремлённо двинулся в мясные ряды и узнал, где продают кроликов. Битых к концу дня разобрали, пришлось покупать живого. Спрятав вздрагивающего зверька под пальто, он проследовал в подсобку и подманил пальцем мясника. Выслушав странную просьбу, подкреплённую пятисотенной бумажкой, жилистый заляпанный кровью мужик вернул деньги.

— Я мясник, а не садюга.

— Какие мы нежные! Держи бабло, я сам! — время поджимало, и полковник, выдернув из плахи отточенный топор, с одного маху отсёк брыкающемуся животному заднюю лапку. Истекающее кровью тельце кинул мяснику: «Закусишь!» — и, упаковав трофей в припасённый пакет, опустил в карман. Теперь контрольный звонок директрисе — и вперёд! Кровь стучала в ушах победным бубном.

Глянув исподлобья вслед удаляющемуся чекисту, мясник достал грязный носовой платок, обмакнул в кружку с водкой, и туго перевязал ампутированную конечность зверька. «Ничё, до свадьбы заживёт. Дочку побалую…». 

На выходе из павильона Сульфат увидал на мелочном лотке зелёные резиновые перчатки. Вот это знак! Взять бубен в зелёных перчатках…

— Алло, Радмила Марковна? Это Шаньгу. Да, всё, как договаривались. Левина вашего я отправил на недельку-другую. Пускай воздухом подышит — а то совсем парня заморили. Больше там в подвале у вас ведь никого нет? До понедельника сдаёте музей на охрану? Да так, ничего. Зонтик у него забыл… Ладно, не скучайте — чао!

Скучать пожилой директрисе краеведческого музея на этих выходных и впрямь не пришлось. Через четверть часа на пешеходном переходе через пустынную улицу Степана Халтурина её сбил вынырнувший из-за угла «опель» с забрызганными грязью номерами и, не снижая скорости, скрылся в переулках. В бессознательном состоянии женщина была доставлена в черепно-мозговое отделение травмбольницы, где впала в кому с неясным прогнозом.

… Проинструктировав своего «таксиста», Сульфат нажал кнопку переговорного устройства на двери музея.

— Это я.

Тяжёлая створка тут же распахнулась перед ним, подобно Сезаму, пропустив в уже знакомый вестибюль. Страж из вневедомственной охраны привычно отдал честь и замялся, теребя нагрудный карман камуфляжа. Полковник глянул на него вопросительно:

— В здании чисто?

— Не нравится мне это, товарищ полковник. Директриса у них — бабка стрёмная, и ещё Левин этот, ботан… Чувствую — лажа может выйти. Давайте, я лучше деньги верну…

— Лажа может выйти, Соков, если ты тотчас не передашь мне ключ от запасника. И она выйдет — это я тебе гарантирую. — Шаньгу как танк надвинулся на щуплого мента, сверля его недобрым взглядом. — На тебе — три эпизода растления малолетних. Знаешь, что на зоне с такими, как ты, делают?

Капитан Соков, съёжившись, передал Сульфату ключи.

— Проводить вас?

— Сам найду. Сирену отключи — и пойди, погуляй часок, скушай мороженое. Погода — чудная. Через час вернёшься и выпустишь меня. Свободен.

* * *

… Шаньгу ощутил величие момента — он был в полушаге от мечты всей жизни. Попляшут теперь под его бубен! Он укрепил на лбу фонарик, чтобы не включать свет, и устремился, минуя залы, к цели. Экспозиции, посвящённые именитым землякам, его мало интересовали. Халтурин, Циолковский, Дзержинский: мелкий народ, халтурщики. Хотя, обладай они силой Бубна — кто знает, то ли бы ещё наворотили…

Но Амба Шаман Энлиль даётся в руки лишь избранным — по праву крови. Последним его законным владельцем был прадедушка Сульфата — тёмный маг и целитель Жамсаран Бадмаев, крестник Александра Третьего. В семнадцатом году бубен исчез в мутных волнах истории. Сульфат посвятил его розыскам двадцать лет жизни — и вот Амба всплыл! Стоит повернуть ключ — и открыть эту бронированную дверь в подвал…