Цунами. Книга 2. Узел Милгрэма - [3]

Он позвонил на ресепшен.

— Да, сэр?

— Это номер 2850, подготовьте мне расчёт, пожалуйста.

— Конечно, сэр. Минутку, сэр — вас спрашивает ваша жена.

— Кто? Гоните её прочь, я неженат!

Томас в мгновение ока собрал пожитки в чемодан, допил пиво, оделся, и выскочил из номера.

Прямо в объятия стоящей на пороге красивой женщине неопределённого возраста.

— Куда-то собрался, милый? — спросила она.

— Вы кто? — Брайдер испуганно огляделся.

Ответ он уже знал.

— Читай по губам, — улыбнулась гостья. — я… твоя… жена.

Эпизод 2

О том, что Даглас опоздал, свидетельствовала усыпанная мёртвыми птичьими телами лужайка у поворота к зданию лаборатории. Несмотря на уик-энд, небольшая группа зевак — скорей всего, покупатели из гипермаркета, расположенного по соседству — уже окружала главный корпус «Light Year Inc». Видимо, прискакали поглазеть на последствия взрыва. Даглас увидел пожарную машину, полицию, скорую, и сердце его защемило. Вашу русскую маму, думал Дарк, я вас убью! Только бы никто не умер, только бы никто не погиб…

А начиналось всё вполне мирно. Даглас Дарк беседовал с инвестором, курировавшим проект, носивший безликое название «Порт». Инвестор был русским, звали его Андрей Гумилёв. Гумилёв относился к новому поколению богачей, к тем, кто делает деньги не на распиле и продаже больших предприятий, а на новых технологиях. Беседа зашла о близнецах Кругловых, основной движущей силе проекта. Правда, при этом они сами же проект и тормозили.

— Прямо-таки воюют? — спросил Гумилёв.

Он не улыбался, но Даглас чувствовал, что otets rodnoy воспринимает отношения братьев Кругловых с юмором. Это хорошая реакция, на такую Даглас и надеялся, потому что гадские близнецы динамили его конкретно, если пользоваться терминологией Джулиуса.

Насколько сам Даглас понимал перипетии русской ономастики, звали братьев на английский манер одинаково — Джорджами. Но в русском языке имя Джордж, обозначающее с греческого «землепашец», имело три разных варианта: Георгий, Егор и Юрий. И если Егора, левого близнеца, все звали Джорджем, то правый, который признавал за левым старшинство и при этом ни во что это старшинство не ставивший, придумал себе имя Джулиус, и оно крепко к нему приклеилось.

— И вы терпите?

— Приходится, — вздохнул Даглас.

И тут его прорвало. Он жаловался инвестору, будто священнику в исповедальне, на русских выскочек, семимильными шагами толкавших вперёд проект по созданию действующей модели внепространственного перехода.

— Почему с украинцами нет проблем? Иранцы — милейшие и тишайшие существа, если не обращать внимания на регулярные отлучки к намазу. Русские! Они не пьют водку, нет. До водки у нас охочи индусы. Нет, русские как начнут обсуждать какую-то проблему — и всё, встала работа, потому что им требуется основательное, кондовое решение!

— Смею вас заверить, что не все русские таковы, — успокоил Дагласа Гумилёв. — Есть среди нас и абсолютно тупые исполнители бессмысленных распоряжений.

Даглас осёкся и недоумевающе посмотрел на инвестора. Тот, сохраняя невозмутимое выражение лица, пил кофе.

— Это сарказм, да? — криво улыбнулся Дарк. — Вы знаете, как меня в лаборатории с подачи Джулиуса называют?

— Дональдом? — улыбнулся Гумилёв.

— И вы туда же?

— Русскому уху английские слова «тёмный» и «утка» кажутся одинаковыми. А в некоторых русских пивных английская просьба «ещё тёмного» может показаться даже оскорблением.

— Подумать только… — вздохнул Даглас. — Лингвистика, оказывается, тоже целая наука. Да где же эти мерзавцы? — он вновь схватился за мобильный телефон.

От русского уха Гумилёва, однако, не ускользнула мягкая, почти нежная интонация, с которой говорят о непослушных, но любимых детях.

— Опять, наверное, дерутся из-за этих своих неразрешимых вопросов бытия, — пробормотал Дарк. — Видит бог…

— Расслабьтесь, Даглас, я не буду расстреливать вас за то, что ведущие специалисты заняты делом, вместо того, чтобы впустую молоть языком с богатеньким буратиной.

— Buratinoy? — переспросил Дарк. — Что такое buratinoy?

— У вас на редкость чуткий слух, — похвалил Гумилёв, но объяснять смысл идиомы не стал. — Даглас, я доволен ходом работы. Мало того — я вообще не ожидал таких невероятных результатов да ещё так быстро. У меня к вам есть предложение, настолько же фантастичное, насколько и всё то, чем мы с вами занимаемся. Вы понимаете, что мгновенный перенос материи на расстояние открывает безграничные возможности колонизации иных миров? Подождите, не перебивайте.

Даглас и не думал перебивать. Гумилёв казался ему древнегреческим героем: молодым, сильным, целеустремлённым — и не по годам мудрым. Дарк точно знал, что старше Андрея лет на десять — по крайней мере, Гумилёв всюду указывал год рождения как тысяча девятьсот семьдесят четвёртый. Но чувствовал себя Дарк перед этим человеком мальчишкой. Гумилёв будто и не здесь жил, а где-то в следующем веке, знал все ошибки и заблуждения современности, и снисходительно их терпел, за ручку уводя глупых детей к светлой и осмысленной жизни.

Говорил Гумилёв, будто трагик на античной сцене: с котурнов.

— Мир, каким мы его знаем, скоро уйдёт в прошлое. Невозможно черпать из колодца бесконечно, рано или поздно он пересохнет. Уже сейчас необходимы технологии терраформирования других планет для дальнейшего расселения человечества.