Солдаты Базьяра наставили ружья на первого капитана.
– Позвольте мне, – выходя вперед, сказала стюардесса Наташа Кольен. – Я принимаю вызов.
Девушка попросила плед у какого-то старика, сидевшего в инвалидной коляске. Обернула пеструю ткань вокруг талии, завязала верхний конец узлом, получилось наподобие широкой длинной юбки с весьма соблазнительным разрезом.
– Наташа, как ты можешь?.. – возмутился Верховен.
– Хочу с ним танцевать, – упрямо ответила стюардесса. Вся мягкость её характера исчезла. Если надо, она умела постоять за себя. Взгляд карих глаз девушки был тверд, девушки, отважившейся на мужской поступок.
Базьяр пошел грациозным скоком вокруг новой партнерши. Девушка взялась за край подола, приподняла, растянула его, как птица распускает хвост, встала на носочки пуант и пошла, пошла, закружилась, вспорхнула, полетела. Незаметно кивнула музыкантам, чтобы они ускорили темп. Рассыпались дробным стуком кастаньеты, звонко зазвенела струнами рота, взвизгнула свирель. Базьяр делал па, тяжело отдуваясь. Очень скоро в глазах у него стало все мутиться. А темп музыки нарастал. Остановиться, подумал Базьяр, надо это прекратить. Но самолюбие вояки не позволяло отдать спасительный приказ. Остановиться – значит проиграть. Проигравший капитулирует. Этого допустить нельзя. Гаэтано Базьяр либо умрет, либо победит. Но как её победишь, эту чертовку. Проклятая девка танцевала без устали. Она бьет его же оружием. Он-то хотел лишь попугать их, немного поглумиться, сломить волю… А что получилось?..
Пляска продолжалась уже полчаса. Базьяр с ненавистью кидал взгляды на оркестрантов, но те, глядя в пол, что есть силы дули в свои дудки и били в барабаны. Расстреляю гадов! Всех расстреляю!.. Если жив буду…
И тут старший контролер-охранник Козой Маканор, будучи уже мертвым, устроил последнюю подлянку. Подставил соотечественнику подножку. Ну, подставил не подставил, но Базьяр споткнулся о его ногу. И упал. А может быть, как раз наоборот, Козой Маканор первый раз сделал доброе дело: спас жизнь Базьяру. И уж во всяком случае – помог сохранить лицо. Базьяр, конечно, проиграл, но достойно. Всякий может упасть, если кругом валяются трупы.
Солдаты помогли подняться своему полководцу. Красный, потный, с перекошенным ртом Базьяр был страшнее, чем сама смерть. Верховен решил, ну их к дьяволу, этих каторжников, преступников, отдаст он их этому вурдалаку. Но это будет последним рубежом отступления. Экипаж "Орла" он не выдаст, даже если… Если… Эх! Была бы связь, он, первый капитан, вызвал бы помощь. Прибыла бы эскадра Федерации, а, может быть, и целый флот. Поговорили бы с этими заносчивыми великофриканцами, выяснили бы, кто хозяин в Галактике… Но нет связи, и гипер поврежден. Мы – отличная мишень для истребителей этого психа… О как тяжко быть ответственным, решать за других.
– Ладно, – отдышавшись, сказал Гаэтано Базьяр, – первый раунд вы выиграли. Отдыхайте. Завтра начнется второй раунд переговоров.
– Мы можем приступить к ремонту повреждений? – спросил Верховен.
– Нет, не можете, – отрезал великофриканец. – И мой вам совет, хорошенько подумайте, иначе ремонт вам вообще не понадобится.
– Это угроза? – побледнел Верховен.
– Гаэтано Каземиш Базьяр никому не угрожает. Он выполняет свой ДОЛГ!
И тут выступил вперед Вёльд Хорнунг. Он был одет в желто-синюю униформу, какую носили офицеры лайнера. Серо-стальные его глаза с вызовом смотрели на Базьяра.
– Зачем откладывать, – сказал Хорнунг. – Мы можем решить проблему прямо сейчас.
– Вы кто? – Полковник Смерть положил руку на кобуру.
Я капитан грузового корабля "Орел", осужденный на каторжные работы вместе с членами моей команды. Это я организовал побег. Предлагаю вам обмен:
Первое, вы возвращаете мой "Орел" со всем грузом; второе, вы не требуйте возвращения каторжников… Взамен я отдам вам это.
Хорнунг протянул руку и показал Базьяру кольцо.
– Что это? – спросил Базьяр, собрав глаза в кучку, чтобы лучше рассмотреть вещицу.
– Это кольцо Улля.
– Объясни.
– Когда я был в духе и совершил побег, я долго скитался по дорогам метафизического мира. Однажды некая очень могущественная сущность подарила мне это кольцо, в знак доброго ко мне расположения.
– Знакомые феодальные замашки, – пробурчал Базьяр. – Теперь вы состоите у него на службе, если приняли подарок.
– Нет. С меня не брали никакой клятвы верности. С кольцом я могу расстаться, когда пожелаю.
– Вы что же, милостивый государь, – сказал Базьяр, начиная краснеть, наливаться яростью, – хотите какой-то безделушкой купить меня – офицера и потомственного дворянина с шестисотлетней родословной? Купить, как последнего вассала?!
– Успокойтесь, полковник. Давайте на этот предмет посмотрим с другой стороны. Не с точки зрения ювелирной, а с точки зрения военной.
В душе Гаэтано Базьяра еще бушевала буря оскорбленной чести, еще в глазах посверкивали молнии и с уст срывались затихающие раскаты проклятий… Но пробился лучик любопытства. Воспользовавшись наступившим штилем, Хорнунг поспешил объяснить, с чистой душой раскрыл некоторые тактико-технические характеристики прибора, который можно назвать "личным защитником".
