Цок - [19]

— Ура, не узнала! Богатым буду. Это ж я, Карлсон! И я опять вернулся, — звонил Карен Тер-Оганесян, брат Карины и тайный Машин воздыхатель.

— С ума сойти, какие люди! — искренне обрадовалась Маша. — Ты откуда, из Англии?

— Бог с тобой, солнышко. Сказал же — вернулся. Уже пару месяцев как, — ответил Карен. — Мне тут сестра только что звонила, сказала, что тебе на презентацию надеть нечего. Так я тебя успокою — проблема решаема. Спускайся быстренько, я уже во дворе. В твоём, малыш. Смотри, не проскочи мимо!

— Лечу, Карлсон! — крикнула Маша и бросила трубку.

«Во, дают! — восхитилась она. — Нет, Тыкве пора податься в экстрасенсы, все мысли читает. И Карен в Питере. Как здорово!»

Бросив в сумочку мобильный телефон, облачившись в белое парадно-выходное пальто и схватив подмышку коробку с единственными приличными туфлями, Маша сунула ноги в сапожки и, захлопнув дверь, помчалась через две ступеньки вниз. Выбежав из подъезда, чуть не расшиблась о капот экстравагантной красной «Волги», сверкающей свежей полировкой, зеркальными стёклами и устрашающего вида хромированным «кенгурятником». Карлсон, прикуривавший огромную сигару от каминной спички, бросился наперерез, и успел-таки схватить подругу прежде, чем могла бы произойти одна из тех трагедий, которые обычно заканчиваются растяжениями связок. Или шишкой на лбу.

— Тихо, тихо, тихо, шустрый малыш, — быстро затараторил он и, будучи в своём репертуаре, тут же переврал перевод бессмертных строк: — Ты, конечно, суперстар для рок-н-ролла, но слишком молода, чтоб умирать.

— Карлсон вернулся! — Маша повисла на его шее и, выдернув из зубов приятеля сигару, звонко чмокнула в губы.

— Что ты делаешь, Марья? — весело отстранился от неё Карен. — Я же перевозбуждусь… перевозбудюсь… Шшит, чёрт ногу сломит в вашем русском языке! Так, времени у нас в обрез, поэтому прыгай в красный угол ринга, и помчались.

Карен, бывший профессиональный боксёр-легковес, частенько поганил речь спецтерминологией, нисколько не задумываясь о том, что не все её понимают. Но Маша прекрасно знала, что в его машине водительское кресло обтянуто синей кожей, а соседнее — красной, поэтому без колебаний открыла дверцу. На сиденье стояло ведро с розами.

— Сюрпрайз, — весело пропел Карен.

— С ума меня сведёшь, милый Карлсон, — с чувством выдохнула Маша и развела руки в стороны.

Коробка упала из-под мышки на землю, и туфли вывалились в грязную снежную жижу. Маша уже собиралась поднять их, но Карен воскликнул, воздев руки небу:

— Слушай, оставь их, а? Неужели ты собиралась это надеть?

— Что значит — это? — приготовилась обидеться именинница.

— Да ничего! Садись уже, взлетаем. Нам ещё к Флорову надо.

Сементий Флоров, он же Семён Фролов, был одним из самых удачливых и раскрученных модельеров города. Начинал своё дело в середине восьмидесятых вместе с уже знакомым нам Вадимом Терпиловым, бывшим мужем именинницы. Тогда Сёма прекрасно копировал американские джины, а Вадик толкал их у Гостинки, выдавая за «стопроцентный Ливайс». Сейчас Фролов, «для поэтичности» поменявший местами две буквы и переставивший ударение в своей фамилии, а также «облагородивший» имя, держал собственный дом моделей. А что? Его авторские шмотки вполне успешно конкурировали с «зайцевым от'корденом». Причём, как в качественном отношении, так и в ценовом.

Маша Сементия прекрасно знала, но чтобы у него одеваться… Нет, таких денег после развода в её доме не водилось. Потому она и решила оказать Карену сопротивление. Пусть и не очень верила, что тот её сейчас послушает.

— Карен, — начала она, когда «Волга» вывернула из арки и, набрав скорость, понеслась по Большому проспекту, — Флоров, конечно, замечательный мастер, но…

— Да успокойся ты, малыш, — тормознул её Карлсон. — Всё оплачено. Типа ол инклюзив.

— Но он же не сошьет мне платье за час, — справедливо возразила Маша.

Карен переключил скорость.

— Естественно, не сошьёт, — согласился он. — Ладно, карты на стол. Вы ж с сестрёнкой практически одной комплекции. Пара сантиметров в талии роли не сыграет. Так вот, Тыква заказала Сёме костюм ещё месяц назад, и Флоров как раз сегодня утром ей позвонил. Типа, можно забирать. Вот мы с тобою и заберём.

— Но так вообще-то не делается, — возмутилась Маша.

— Ой, не учи меня бизнесу, а? — попросил Карен. — Делается, не делается, тебе какая разница? Флоров предупреждён. Он, конечно, пытался возражать, но ты ж знаешь сестру. Короче, Сёма стоит у входа с иголкой в руке. Если не справится, раскрою ему тыкву. Ок?

Маша засмеялась.

— Ты чего ржёшь? — не понял Карен.

— Так вот откуда это выражение.

— Какое?

— Да, про тыкву, — пояснила Маша. — Оно, оказывается, твоё?

— Ну, типа да. А что с ним не так?

— Ты в курсе, что это из-за него твоей сестре в школе дали прозвище?

— Разумеется, малыш. Мы с ней тогда сами прикололись. В тему, — серьёзно ответил Карен, но тут же воскликнул: — Шшит! Пробка, будь она неладна, — но чрез мгновенье успокоился и скомандовал: — Марья, доставай из бардачка дежурную доску, а я займусь «эгоистом».

Он снял с торпеды синий маяк и, опустив окно, водрузил его на крышу. Маша вытащила картонку с надписью «ПОЖАРНАЯ ОХРАНА» и прислонила её к лобовому стеклу текстом наружу.