Цок - [12]

— А вдруг он на себя руки наложит? — неуверенно проговорила Маша.

— Кто? Терпилов? — оглушительно рассмеялась в трубку Тыква. — Я тебя умоляю! Более циничного козла я в жизни не встречала. Вот увидишь, этот подонок отделается лёгким испугом. Ну и, конечно, потерей бизнеса. Который теперь мой. Мой! А твой разнесчастный Вадик — скользкий, как недоваренный угорь. Машка, не переживай за него. Просто поверь мне: он этого не стоит. Ты даже не представляешь, как меня обхаживал, чтобы контракт для себя повыгоднее состряпать. Нет, об этом тонким творческим натурам типа тебя лучше не знать. Иначе совсем расстроишься.

— И т-ты… — у Маши задрожал голос.

— Дура! — вновь воскликнула Карина. — Да я с твоим Терпиловым по нужде на одно поле не выйду. Ты ж в курсе, что он в интересах своих тёмных банановых делишек перетрахал всех старых дев из налоговой и санэпидстанции? Нет, Машка, так настоящие мужики себя не ведут. Покойный Прицеп хоть и был порядочной свиньёй, но до того, чтобы калечить и так скукоженные душонки несчастных одиноких тёток, не опускался никогда. Постреливал, мерзавец, направо и налево, это было, взятки распихивал — признаю, но ради бананов совестью торговать? Увольте. Поэтому мы к вам на свадьбу и не пошли. Зацепин после одного дельца Терпилова знать не хотел. Грохнул бы, если б не ты со своей чёртовой любовью. Пожалел урода. Так что, Гуляева, ты ему жизнь однажды уже спасла.

— Да? Узнаю много нового, — прошептала раздавленная известиями Маша.

— Не рыдай, старуха! — попыталась ободрить её Карина, почувствовав напряжённое состояние подруги. — Всё, что ни делается — к лучшему. Теперь этот упырь, лишившись своих капиталов, отвянет от тебя навсегда. Неужели ты не этого хотела?

— Не знаю, — пожала плечами Маша. — Наверное, этого… Всё равно жалко. Человек же.

— Человек? Опять двадцать пять! — с раздражением воскликнула Тыква. — Машка, найди себе приличного мужика. Пусть, не богатого, но нормального. Слышишь, нор-маль-но-го! А Терпилов пусть идёт торговать бананами в уличную палатку. И хватит о нём. Вообще, мы с тобой сто лет не виделись. Приезжай-ка ты в субботу ближе к вечеру в Репино. Шашлычков сварганим, посплетничаем. Если задержусь, звякну охране, предупрежу, чтоб тебя впустили. А хочешь, в городе тебя подхвачу?

— Ну…

— Подковы гну. Всё, в субботу во второй половине дня звоню, и едем ко мне, — Карина смачно зевнула. — Ну давай, отбой, а то завтра вставать рано. Да! И Терпилова своего жалеть прекрати, он мизинца твоей левой ноги не стоит. Договорились?

— Договорились, — попыталась улыбнуться почти успокоившаяся Маша.

— Вот и славно, киса. Целую.

— Спасибо, Карина. Пока.

Трубка ответила гудками.

«Вот так всегда — звонишь ей, чтобы отругать, а она всё с ног на голову переворачивает, и, как ни странно, оказывается права, — думала Маша. — Зачем мне беспокоиться о Терпилове, когда он всю жизнь поступает, как распоследняя сволочь? Прозвище тоже выдумал — Мона… Точно я ему картина. Интерьерная единица. Тоже мне, ценитель живописи. Тыква редко ошибается. Вадик обязательно выкрутится. Устроится в какую-нибудь контору менеджером, подсидит коллег, трахнет бухгалтершу, кинет шефа… К чёрту всех! Не моё дело. Пусть хоть в дворники идёт. Или в водопроводчики, по профилю».

Она отмахнулась от навязчивых мыслей. Пора спать. Завтра в десять надо быть у заказчика.

Маша расправила никогда не складываемый диван, скинула кимоно и прыгнула под тяжёлое ватное одеяло. Выключив торшер, сладко потянулась и, свернувшись калачиком, мгновенно заснула.

И опять ей ничего не снилось.

Терпилов ушёл неслышно. Утром в кухонном воздухе витал напоминанием о его ночном присутствии лишь слабый запах алкогольного перегара.

Весь день пролетел в бегах.

Сначала надо было закинуть в издательство готовые иллюстрации к «Хиромантии» и получить денежку. Потом слетать в гараж — отец просил посмотреть сцепление. У каждого свои причуды, и так повелось, что старенькую гуляевскую «пятёрку», на которой родители в сезон ездили на дачу, аж с десятого класса ремонтировала Маша, увлёкшаяся в то время от нечего делать автомеханикой и даже — был такой грех — подумывавшая поступать в транспортный институт.

Отрегулировав сцепление, а заодно и поменяв в карбюраторе фильтр, пропитавшийся тяжёлыми ароматами бензина и минерального масла, Маша, так как уже страшно опаздывала, пулей понеслась в газету, чья редакция размещалась в бизнес-центре на противоположной окраине города. Естественно, не успела. Но старичок охранник на вахте любезно вручил ей оставленную папку с заданием — слава Богу, надвигались очередные выборы, поэтому недостатка в заработках не ожидалось. Каждая партия готова была чуток подгадить оппонентам, а политическая карикатура для этой цели вполне подходила и пользовалась неизменной популярностью. Известно же — год кормят выборы. А вовсе не погода, как у некоторых.

Давным-давно стемнело, когда Маша, измождённая и голодная, притащилась домой с двумя тяжёлыми пакетами, заполненными продуктами на неделю. Повесив пуховик на плечики, она уселась прямо на пол и принялась стаскивать с ног припотевшие сапоги. Но сил не хватало. Ещё бы — за целый день даже чашки чая выпить времени не нашлось. Дотянувшись до одного из кулей, вытащила коробку кефира, батон и собралась уже было перекусить (кого стесняться-то?), когда на кухне что-то дзынькнуло, булькнуло и раздалось знакомое «цок». Предо? Неужели одиннадцать? Посмотрев на часики, Маша убедилась, что вчерашний гость пунктуален. Чёрт! Чутка б попозже, а?