Coi Bono? Повесть о трагедии Гуш Катиф - [7]
– Как луна не смогу, – сказал Виктор. – Поздно!.. Кое о чём я уже догадываюсь…
– Теперь тебя вышвырнут из Университета?
– Могут…
– Вот как? И кем же ты станешь тогда?
– На какое-то время другим…
– «Другим» – это как?
Виктор пробормотал что-то невнятное.
– Сказал какую-то гадость? – предположила Анна.
– Может, сказал… – отозвался Виктор. – В моей голове всего лишь три извилины…
– Три?
– Три.
– А сколько должно быть?
– Четыре.
Анна посмотрела на Виктора очень долгим взглядом.
– Отчего бы, – прошептала она, – отчего бы тебе не остаться таким, каким был прежде?
– Как луна не смогу, – повторил Виктор. – После того, как кое о чём догадываюсь…
– Раньше ты умел не догадываться, – сказала Анна.
– Раньше не догадывалось полстраны…
– Но…
Виктор развёл руками.
– Возможно, – сказал он, – я ещё переменюсь. Медики говорят, что организм человека обновляется каждые семь лет. Правда, в какую сторону, лучшую или худшую, они не говорят…
– В худшую – не получится, – заметила Анна, – иначе это не будет считаться переменой. Боюсь, что…
– Виктор потребовал:
– Немедленно сплюнь! Когда чего-то боишься, то это «чего-то» случается непременно…
Анна торопливо отвернулась, сплюнула. Через минуту сказала:
– Всё равно страшно.
– Тогда сплюнь три раза.
– Три раза?
– Можно больше…
– Ты в это веришь?
– Конечно!
– А я нет …
– Надо веровать!..
– Кто тебе такое сказал?
– Господь Бог нас призывает…
– Он – не в счёт!
– Как это не в счёт?
– Он – заинтересованное лицо.
– Он мой приятель… Мои приятели вне подозрений!
– Прошу тебя!
– О чём, Анна?
– Будь осмотрительней… Сделай над собой усилие…
– А вдруг утомлюсь?
– Отдохнёшь… По дороге…
Внезапно Виктора охватило чувство тоски. Взглянув на голые ноги Анны, он осторожно предложил:
– Может, слепим ребёночка?
– Как это?
– По известному рецепту…
– Ты имеешь ввиду…
– Вот именно!
Анна рассмеялась. Она смеялась очень громко, и Виктор попросил:
– Уймись!
Анна унялась и сказала:
– В шестой главе «Бытия» сказано: «Истреблю с лица земли людей, которых Я сотворил, ибо Я раскаялся, что создал их».
– Это было минутной слабостью Создателя, – заметил Виктор. – Позже, передумав, Он принялся клонировать людей с ещё более яростным рвением, чем прежде…
– Ты что, совсем охренел? – спросила Анна.
– О-о-о-о-о! – вскрикнул Виктор.
– Что означает это блеянье?
– Прости, пожалуйста, но, так я выражаю наивысшую степень своего восхищения… Кстати, в тюремной камере я обучился слову, которое тоже начинается на «о» и оканчивается на «ел»!
Анна поднялась с кровати, неторопливо прошлась по комнате и спросила:
– Я плохо выгляжу?
– Неплохо!
– «Неплохо» – это как?
Виктор пояснил:
– «Неплохо» – это лучше, чем «плохо»
– Но хуже, чем «хорошо»?
Виктор досадливо поморщился, подумав: «Все мои девушки, как правило, сильно отличались друг от друга, но стоило им обнажиться, как тут же выявлялось их удивительное между собой сходство».
Взгляд Виктора показался Анне странным.
– Что-то не так? – спросила она.
Виктор подошёл к Анне и, заглянув в глаза, взял за плечи. Потом усадил на кровать. Потом уложил. Потом, подумав, что делает совсем не то, что хотел бы делать, посадил снова. Потом решил: «Не понимает она»
– Ответь, пожалуйста! – просила Анна. – Что-то не так?
Виктор опустил голову; в эту минуту он узнал, что к Анне не вернётся.
– Ответь!
Оставив на стуле квартирную плату за месяц вперёд, Виктор отошёл к двери.
– Уходишь? – спросила Анна. – Уходишь вот так?
– А как уходят?
Анна вжалась в постель.
– Тогда иди… – проговорила она.
Покачав головой и подумав «как луна не умею», Виктор надавил на дверную ручку. Его неприятно будоражило. Всякий раз, расставаясь с женщинами, его неприятно будоражило.
Беер-Шева,16-ое августа 2005 года, 13–20
Горячий воздух налипал на нос и щёки, а на залитые солнцем улицы Беер-Шевы было больно смотреть. На краю тротуара несколько человек ждали автобуса. Виктор заглянул в лица людей, пытаясь обнаружить на них мысли, напоминающие о завтрашнем дне, или хотя бы угадать, кто «наш», а кто «не наш». Ничего Этого лица не выражали. Виктор отступил в тень брезентового навеса над мебельным магазином и суетливым движением пальцев отстегнул на рубашке ещё две пуговицы. «Завтра…» – ни о чём другом, кроме как об Этом, не думалось. «В какой-то сотне километров от Беер-Шевы готовится преступление, – подумал он, – а эти граждане…».
Виктор вышел из-под навеса, убеждая себя, что выражение на людских лицах – это ещё не показатель, зато бегущие по мостовой автомобили с оранжевыми ленточками на антеннах утешали, вызывая в нём радостное чувство и уверенность. «Эти-то – наши…» – Виктор с удовольствием повёл счёт проезжавшим мимо него автомобилям с оранжевыми лентами: один, два, четыре, семь, двенадцать… «Наши – выстоят!» – твёрдо подумал он и в нагрудном кармане потрогал губную гармошку.
«Надо бы сыграть что-нибудь торжествующее?» – решил он.
Передумал.
«Ещё не время…».
«Завтра!..»
Рядом, широко размахивая руками, прошли три парня в чёрных лапсердаках и чёрных широкополых шляпах; они яростно спорили между собой – каждый пытался дать свой комментарий какой-то цитате из священного писания. «У них – ихнее…» – подумал Виктор.
Высокий старик, стоя посередине тротуара, прокричал: «В помощь сиротам!.. Вам зачтётся!..» На старике был серый в тонкую белую полоску пиджак, синие джинсовые брюки и сандалии на босу ногу. В руке он держал жестяную банку, на крышке которой была проделана узкая, но вполне заметная щель.
Каждая новелла, вошедшая в сборник – сжатый до нескольких страниц роман. Насколько емок иврит, насколько спрессованы мир и война, история и религия, жизнь и смерть, любовь и ненависть, на, казалось бы, крошечной территории Израиля; настолько насыщены тексты Миши Ландбурга. Каждого приехавшего в Израиль поражает то, как на протяжении считанных километров меняется климат, природа, пейзаж страны. Так и читателя новелл и на иврите и в авторском переводе на русский, захватывают резкие, но такие естественные повороты сюжета.В книгу известного израильского писателя Михаила Ландбурга вошли новеллы, написанные пером мастера и посвященные вечным темам: любви, верности, одиночеству, жизни, смерти…
Новый роман Михаила Ландбурга – о Любви. Любви, пронесенной сквозь жизнь. До конца.Атмосфера романа – пряная, плотная, средиземноморская. В романе чувствуется Тель-Авив – город, не утихающий 24 часа в сутки, город, где все чувства и желания обострены.
Миша (Моше) Ландбург – признанный мастер русской израильской прозы. В своих романах он продолжает в 21-м веке традицию, заложенную Ремарком и Хемингуэем в 20-м. Герои его романов – наши современники, сильные люди, старающиеся сохранить себя в этом безумном мире.
Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.