Cобрание сочинений - Том 5 - [135]
После свержения Богопоставленной царской власти весной 1917 года русская жизнь настолько замутилась, что изо всех щелей вырвались на общественную авансцену и повели открытую богоборческую пропаганду самые отъявленные агенты разложения — люциферисты, черные мистики, сектанты сатанистского толка, ненавистники национального уклада бытия. Сергей Нилус тщательно собирает документальные материалы, связанные с враждебной деятельностью этих коварных деструктивных сект, явленных как внутри России, так и за ее пределами. В его накопителе появились афиши публичных лекций люциферисток В. Н. Пушкиной и Е. А. Нелидовой, выступавших в Петербурге и Москве в 1917 и 1918 годах от имени «Ордена звезды на Востоке» (основан 11 января 1911 года в Индии), здесь же приложены и трактаты их наставников: «Великий Мировой Учитель» и «Чему Он будет учить» Ч. Ледбитера, «Великий Мировой Учитель и проблемы войны» С. Джинараджадаса, и записи лекций той же В. Н. Пушкиной «Новое Небо и новая Земля», и той же Е. А. Нелидовой «Творчество Нового Неба и Новой Земли», приложены чьи-то билеты на посещение этих публичных радений, а также орденские открытки мистического содержания, изображения лжемессий и масонов высших степеней посвящения. Интерес для исследователя представлял и восьмой выпуск «Новгородских Епархиальных Ведомостей» (часть неофициальная, 15-30 апреля 1917 г.), в котором сообщалось о том, что в Новгороде по городской почте широко распространяется воззвание «Универсальной Лиги» (его получил даже местный Архиерей) с призывом влиться в ряды этого богоборческого общества; «знаком сочувствия целям Лиги служит треугольник всякого цвета, обращенный вершиною вниз». С. Нилус пополнил свое собрание такими «знаками сочувствия»: клеймами на солдатском обмундировании и печатями на талонах для получения муки. Можно с уверенностью утверждать, что нет ни одного рассуждения автора книги «Близ есть, при дверех», которое бы он не подтверждал тем или иным документом.
Помимо программ и воззваний теософских лиг и орденов, выступавших под маской духовно-просветительных объединений, Сергей Александрович собрал достаточно внушительное число текстов обличительных, раскрывающих адскую суть всех противников Христа, в каких бы странах они не находились. Приведем полностью несколько материалов такого рода, подготовленных составителем (Нилус настойчиво называл себя «составителем», поскольку труд его соборный) для пятого издания своей книги.
Вот вырезка из майского номера газеты «Известия» за 1917 год. В этой грязной заметке совершенно непозволительным тоном сообщается об измывательствах над Императором Николаем Александровичем, которым он и его семья подверглись под арестом в Царском Селе. Эту газетную заметку С. А. Нилус наклеил на третью сторонку переплета своей книги. Возможно, что он наметил в дальнейшем использовать враждебные выпады против священной особы для своих разоблачений «тайны беззакония». Заметка называлась «В Царском Селе», вот ее текст целиком, пометка Нилуса приведена в постраничной сноске.
«Александровский дворец в Царском Селе теперь не что иное, как изоляционное здание для семьи Николая Романова. Все наружные выходы забиты наглухо, нижний этаж, необитаемый, отделяет населенный прислугой подвал от верхних комнат, часть которых отведена для помещения Романовых. У входов часовые внутри и снаружи, вокруг парка часовые, на дорожках часовые.
Николай очень спокоен и даже жизнерадостен, говорит начальник охраны. Занимается пилкой деревьев, огородничеством. Политикой, по-видимому, совсем не интересуется. Физически стал заметно поправляться. Читает, кажется, очень мало, хотя каждый день получает газеты и непременно покупает «Вечернее Время». Вопросы задает солдатам самые незначительные: не надоели ли им комары, какой губернии и т. д.
По дорожкам, оцепленным солдатами, быстро-быстро ходит, кружится б. Царь. Дежурный офицер не поспевает за ним, спотыкается и тяжело дышит. Сзади офицера два солдата от комитета полка, несущего караул. Все сталкиваются, почти бегут, а низенькая фигура Николая в легкой гимнастерке, скользит по садовым зигзагам садовых дорожек. Б. царь берет заступ. Он копает усердно, сдвинув фуражку на затылок, изредка вытирает пот платком и с нервным упорством копает и копает. Вокруг него все время смех и возня дочерей и сына. Все усердно копают и носят землю, белые руки перепачканы сырою землей и среди черных пятен поблескивает золото колец и браслетов. А со всех сторон, из кустов и дорожек, из-за деревьев и караульного помещения, на работающих устремлены упорно взгляды десятков солдат.
— Копают и копают, — угрюмо говорит стрелок, отводя глаза в сторону. — Всю жизнь, поди, лопаты в руки не брал, а теперь, как батрак, потом обливается.
