Cмысл вопроса "В чем смысл жизни?" - [5]

Мы имеем дело с удивительным примером превратности, когда все стороны, уверенные в осуществлении собственной власти, осуществляют на деле бытие-для-другого. Эта ситуация очень напоминает другую, не менее странную и столь же замаскированную. На знаковом совпадении стоит остановится подробнее.

3

Речь идет об измененных состояниях сознания (ИСС), которые обладают безусловной притягательностью, но, как будто бы не имеют смысла. Смысл, однако есть, и хотя он далек от смысла жизни, но близок, по крайней мере структурно, к смыслу вопроса о смысле жизни. В условиях ИСС осуществляется производство первичного текста. Комментировать чьи-то, уже высказанные, умные мысли удобнее всего в стабильных состояниях сознания. Но когда нам требуется не наращивать эрудицию, а каким-то странным, загадочным образом нарушить равновесие бытия, равновесие прежде сказанного и сказать нечто пусть даже бессвязное, ничем не мотивированное, но принципиально новое, тогда требуется именно выход в ИСС. По мнению Теренса Маккенны стартовая точка антропогенеза необъяснима без производства подобных искусственных экстазов. Прообраз ИСС — это экстатический танец шамана, сопровождаемый бессвязными, «попутными» выкриками. Казалось бы, что толку в этих невразумительных фразах, но ими преодолевается величайший дефицит.

Человеческое сознание взращивается, «восходит» на разгадывании загадок как тесто на дрожжах. С интерпретацией, с отысканием смысла связаны скорее вторичные, «технические» проблемы. Вообще, сознание устроено так, что для него извлечь смысл из текста принципиально проще, чем вложить смысл в текст. Стабильные режимы — это режимы интерпретации. Другое дело вбрасывание загадок, производство драгоценного сырья для умных исследователей. В этом отношении, транс шамана или экстаз жреца являют собой изначальный культурный источник инноваций. Последней структурой такого рода была греческая пифия, которая принудительно вводилась в измененное состояние сознания, и потом уже включались инстанции, которые интерпретировали, выполняли, в известном смысле, рутинную работу.

Все время хочется спросить, а зачем жрецам нужна была пифия? Почему они не могли сами, руководствуясь хитростью разума, давать нужные ответы, тем более что интерпретировать их они могли замечательно? Дело в том, что производство первичных текстов и их последующая интерпретация опираются на разные основания. Странным образом, пифия необходима на своем месте, если речь идет о точке начала социогенеза или эволюции культуры. Одновременно, мы понимаем, что в своих исторических корнях, ИСС всегда предстаёт как бытие-для-другого, т. е. как принудительный привод для жреца, шамана или пифии. Иначе никак не получить «золотой продукт инновации». Следовательно, изначально, все формы ИСС, включая опьянение и наркотический транс, представляют собой тяжкую работу бытия-для-другого. Отсюда и подлинная загадка для вдумчивого исследователя ИСС: когда и каким образом осуществился перевод психоделики в форму для себя? Кто тот Прометей, научивший человечество пить для собственного удовольствия, что позволило нам уподобиться богам, вкушающим амброзию?

Наивные ответчики вопросов «что есть истина» и «в чем смысл жизни» это своего рода пифии нашего времени. Войдя в необратимо-измененное состояние сознания они начинают упоенно вещать и широкая публика склонна им верить, сохранив архаическое уважение к священному трансу умудренности. Интерпретаторы верить им не склонны, да и первичных текстов у мастеров осмысления уже более чем достаточно. Они принимают бытие для другого без всякой благодарности, с раздражением или горькой усмешкой. Это потому, что статус свободно парящей философии давно уже не требует столь частых жертвоприношений. Но это не значит, что он не требует жертвоприношений вообще.

4

Жертвоприношение старцев во имя Логоса, — таков смысл вопроса «в чем смысл жизни?». Следует ли отсюда, что смысл самой жизни состоит в том, чтобы так или иначе быть принесенным в жертву? Ведь даже самореализация может быть осмыслена как бытие-для-другого, да и сам смысл, как мы выяснили — в другом. В себе самом, в форме эксклюзивного и сингулярного бытия-для-себя смыслы не встречаются, только нонсенсы. В виде россыпи сингулярностей представлено Бармаглотово племя.

Теперь мы можем сделать следующий шаг в осмыслении проклятого вопроса. Шаг не рецептурного характера, ибо подобные шаги предпринимаются за чертой, в навеки измененном состоянии сознания, попросту на излете сознания. Но некий важный параметр смыслового поля может быть обозначен. Итак мыслитель, сохраняющий полноту вменяемости (пробы неизменно показывают РЛЛ-) в очередной раз слышит вопрос:

— Скажи мне, в чем смысл жизни?

Мыслитель (или, как говорил в таких случаях Ницше, «свободный ум») проявляет выдержку, хотя рука очень чешется. Но он задает уточняющий вопрос:

— Считаешь ли ты, что открывшийся смысл жизни будет для тебя чем-то важным, чем-то таким, чего тебе и в самом деле хотелось бы обрести?

— Еще бы. Я готов смириться с тем, что нет в жизни счастья. Но смысл должен быть. Только найти его не так просто…вот философы уже тысячу лет этим занимаются. Пора бы опубликовать результаты.