Cказки и мифы папуасов киваи - [4]

Приведенные примеры, которые можно было бы, разумеется, продолжить, указывают на одну из характерных тенденций — ослабление в ряде повествовательных типов мифологического начала и мифологических связей и усиление различных элементов художественной, «исторической» и иной внесакральный повествовательности, более отчетливое выявление бытовых, социальных аспектов, складывание жанровых признаков сказки, предания, мемората.

Рассказы киваи о змеях, обладающих чудесными свойствами, в частности оказывающихся одновременно людьми (мужского пола), а иногда — мифологическими существами, соединяют в себе нередко элементы быличек, меморатов, тотемистических и этиологических мифов и зарождающихся сказок (Ландтман, № 413—430; наст, сб., № 91). Как правило, события, описываемые в рассказах, происходят с определенными людьми — их называют по именам, так же точно указываются места действия. Сюжетика рассказов вплетена в бытовую повседневную обстановку. Все это придает рассказам характер достоверных историй. Вместе с тем рассказы связаны с достаточно сложным комплексом представлений папуасов о змеях. В рассказах змеи неизменно выступают в облике зверином и человеческом, принимая то один, то другой, и, вместе с тем, они могут быть одновременно в двух обликах. Неоднозначность мифологического значения змей проявляется в известной противоречивости их поведения. Змеи живут под землей, внутри деревьев, в источниках, иногда в обычных хижинах. Размеры их самые различные. Они выступают в роли похитителей женщин и девушек и готовы защищать свою добычу. Змеи становятся супругами женщин, у которых рождаются дети-змееныши. Мужчины, как правило, настроены враждебно по отношению к ним. В некоторых рассказах описывается, как муж борется за возвращение жены, похищенной змеей, убивает ее детей или как мужчины племени возвращают девушек. В этих коллизиях проступают сюжетные и идейные контуры волшебной сказки. Ряд быличек рассказывает о том, как змеи нападают па людей, заглатывают их, обвиваются вокруг их тел, как людям удается убить змей, хотя это и влечет нередко тяжелые последствия. Вместе с тем змеи не всегда враждебны человеческому коллективу. Не говоря уже об их особенной приверженности к женщинам и их детям, о которых они заботятся, которых воспитывают, обучают искусству охоты, змеи выступают как тотемные покровители данного коллектива, они осуществляют некоторые культурные подвиги (знакомят с культурными растениями, учат способам магического обеспечения урожая), снабжают людей дичью, участвуют на их стороне в сражениях и обеспечивают победу и т. д. Это, впрочем, не избавляет их от гибели, поскольку мужчины все равно не могут примириться с их поведением по отношению к женщинам. Можно предположить, что образ змеи и ряд сюжетных мотивов, с этим образом связанных, восходят к отношениям и представлениям матриархата.

В различных рассказах преобладают те или другие элементы, и в зависимости от этого они либо приближаются к сказкам, либо остаются далекими от них. Можно заметить, что мифологическое начало нередко более отчетливо проступает в концовках, которые иногда получают характер этиологических объяснений. Река Дибири, оказывается, обязана своим возникновением змее-человеку, который ушел в воду и там устроил себе жилище. Люди боятся есть мясо черепахи кароро и птицы ку-муо, так как в них перешел дух убитой людьми змеи и сделал мясо ядовитым.

Как известно, образы змей и змеев принадлежат к числу наиболее распространенных в мировом фольклоре, в частности, в сказках и героическом эпосе, причем и художественная семантика этих образов, и их генезис отличаются большой сложностью и противоречивостью. Материал папуасских мифов и рассказов дает очень много для изучения истоков и ранних стадий разработки этих образов и, несомненно, может пролить свет на многие загадки классического фольклора.

Тотемистические мотивы еще более отчетливо видны в рассказах об отношениях между людьми и крокодилами (Ландтман, № 431—434; наст, сб., № 92). Правда, и здесь они выступают по преимуществу в обращенном виде. Крокодил постепенно переносит всех жителей из разных мест в Дибири, где до этого людей вовсе не было. Он доставляет сюда также лодки. При этом мотив связи крокодила с женщиной оказывается побочным. Крокодила убивает гигантская птица, но люди остаются здесь. Согласно рассказу, современные жители Дибири ведут свое происхождение от мужчины и женщины, принесенных сюда крокодилом (Ландтман, № 433). Согласно другому рассказу, мужчина из Диримо совершает великое преступление, убивая крокодила; этот крокодил был человеком, помогавшим людям совершать колдовство. Расплатой явилась эпидемия, посланиая на всю страну, люди должны были переселяться на новые места и т. д. До сих пор еще, хотя почти все вернулись, некоторые места остались незаселенными (Ландтман, № 434).

В фольклоре кивай есть рассказы, в которых главное место занимают взаимоотношения животных. Как известно, именно такие отношения, выливающиеся в дружбу, совместные действия, родственные связи либо во вражду, столкновения, разного рода конфликты, характеризуют сюжетику классических животных сказок. У кивай, по-видимому, таких сказок в собственном смысле еще нет, но тенденции к их формированию налицо. Собаки одурачивают кускуса, который остается без ушей (наст, сб., № 93); крокодил и казуар ссорятся из-за саговой пальмы и по очереди жестоко наказывают друг друга (№ 94); термиты вступают в борьбу с другими животными и побеждают их всех (Ландтман, № 445). Как и в сказках, здесь каждое животное обнаруживает свой тип поведения и проявляет свой «характер». Вместе с тем в этих рассказах достаточно определенно дает себя знать собственно мифологическое начало, для них весьма характерны этиологические концовки. Рассказ о собаках и кускусе в заключительной части содержит объяснение, почему собаки должны питаться отбросами человеческой пищи, почему они отделились от остального животного мира, не имеют в нем друзей и убивают других зверей. В ряде рассказов внимание сосредоточено на том, откуда и как произошли отдельные звери и птицы, как появились некоторые их качества и т. п. При этом действия относятся к временам, которые можно рассматривать как мифические, в судьбе персонажей большую роль играет человек, иногда первопредок, мифический герой. Рассказы о «первых» животных особенно отчетливо обнаруживают свою мифологическую природу.