Cказки и мифы папуасов киваи - [3]

В этом же плане могут рассматриваться предания из цикла о людях с необычными частями тела — с одной необычно длинной рукой, с ногой казуара, с головой, на которой выросло дерево, безо рта и т. д. (Ландтман, № 365—373; наст, сб., № 88—90). События в них происходят обычно «давным-давно», но в точно обозначенных местах, которые хорошо знакомы и рассказчикам и слушателям. Герои их названы по именам, они принадлежат к реальным локальным группам. Все это придает рассказам характер преданий, хотя содержание их насыщено фантастикой. Необычность внешнего облика персонажей чаще приносит им неприятности, создает коллизии, заставляющие нас вспоминать ситуации, знакомые по некоторым типам сказок. Например, у одного героя вырастает на голове дерево. Другой тоже хочет, чтобы у него выросло дерево, идет тем же путем, что и первый, но у него ничего не получается, и тогда он, подобно незадачливым персонажам сказок, прибегает к искусственным средствам и погибает. Налет несерьезности, дегероизации, новеллистичности есть в этих рассказах. Избавление от необычного свойства герои воспринимают как благо. Даги, у которого правая рука была чудовищно длинной, радуется, когда она приобретает нормальные формы. Кроме того, его тело, до этого все покрытое растительностью, приобретает обычный человеческий вид. Женщины, благодаря которым все эти превращения совершаются, наносят на тело Даги орнамент, таким образом довершая процесс превращения чудовища в человека. По этому поводу Даги устраивает праздник и собирает гостей (см. наст. сб., № 88). В этом рассказе есть детали, которые говорят о его связи с мифологической историей. В варианте, также записанном Г. Ландтманом, отмечены магические свойства чудовищного персонажа. Кроме того, Даги, ставший человеком, оказывается впоследствии отцом брата и сестры, которые вступают в брак и дают начало населению данного региона. Как известно, мифы о брате и сестре — родоначальниках племени или народа — принадлежат к числу древних и известны во многих местах. Тот же Даги и его сын Нуе фигурируют в рассказе о появлении первого кокосового ореха.

Переходные черты от мифа к сказке отчетливо обнаруживаются в рассказе, который Г. Ландтман разбил на два: «Юноша, меняющий кожу» и «Танец для Понипони» (см. наст, сб., № 102). Первая часть многими мотивами живо напомнит читателям, воспитанным на европейском фольклоре, популярные темы и образы классических сказок: герой — «неумойка» валяется в золе, покрытый струпьями; девушки, среди которых он находится, третируют его, и лишь одна — младшая — жалеет его и заботится о нем; герой наделен способностью преображаться, менять кожу, становиться птицей и вновь обретать человеческий облик; младшая из девушек видит его преображенным, решает стать его женой и сжигает старую кожу юноши. На память приходят сюжеты «Амур и Психея», «Финист — ясный сокол», «Змей-жених». Кое в чем новогвинейская сказка может восприниматься в плане предыстории этих сюжетов. Главное сходится — это сказка о чудесном женихе и о невесте — девушке с добрым и любящим сердцем. Но у кивай сюжет получает свое развитие и обнаруживает отчетливые связи с мифологией. Жених и невеста не становятся супругами. Сестры противятся этому, на юношу претендует старшая. До сих пор характер коллизии и самый тип повествования соответствовали в общем сказочным канонам. Но в тот момент, когда, казалось бы, сюжет приближался к развязке, наступил перелом и повествование пошло по «непривычному» пути. Этот путь возвращает рассказ в лоно архаического мифа. Действие переносится на остров Мури, хорошо известный в мифологии кивай: именно сюда пришел знаменитый герой Соидо, здесь он посадил культурные растения и деревья. В рассказе появляются Муриваногере (по другим мифам — тесть Соидо) и его дочь Понипони, мифическая невеста. Ей предстоит выбрать жениха среди многих претендентов, каждый: из которых должен исполнить танец. Особенность, отличающая миф от традиционной сказки, заключается в том, что соперники — одновременно люди и животные. Связь с системой тотемизма здесь очевидна, но осуществляется она для разных персонажей по-разному, иногда — лишь через символы. Бывший «неумойка» танцует, приняв вид белой цапли, и Понипони танец нравится, но ей не нравятся длинные ноги, шея и клюв птицы. Наконец выбор ее падает на акулу. Дальнейшие эпизоды рассказа полностью проясняют его мифологическую направленность: повествование о ссоре и драке между соперниками — птицами и представителями морского царства — дает основание для целой цепи этиологических построений, для объяснения фактов местной истории, происхождения предметов и т. д. Сюжет рассыпается на эпизоды, не очень связанные повествовательно, представляющие интерес постольку, поскольку в них содержится толкование тех или иных загадок окружающей природы, местной истории и социальных отношений. Процесс образования сказки, таким образом, остановился на полпути. Это касается в одинаковой степени и сюжетики и персонажей, одни из которых полностью еще принадлежат мифологическому миру, а другие уже стоят одной ногой в мире сказочном. К числу этих последних принадлежит и «юноша в язвах», в образе которого есть и черты тотемного предка, основоположника кивай, и признаки сказочного героя, чудесного жениха, которому уготована горькая участь — жить поочередно в двух разных кожах до той поры, пока невеста, движимая любовью, не уничтожит одну из них. К этому же ряду относится его потенциальная невеста, младшая из странного девичьего объединения, которое живет в Иасе. Возможно, что генетически сказочных девушек надо возводить к мифологическим женским существам бухе'ре-бухере, или бусе'ре-бусере, которые, как считалось, жили в лесу в каком-то одном месте, иногда занимались приготовлением саго. Г. Ландтман слышал рассказы о том, что они охотно вступали в брак с молодыми людьми, оказывавшимися поблизости. В параллель к нашей мифологической сказке можно привести историю о том, как бухере-бухере приметили одного юношу, в его отсутствие пробрались к нему в хижину, а когда он пришел, схватили его. Младшая хотела стать его женой, но остальные воспротивились, и дело кончилось тем, что юноша стал мужем их всех.