Cказки и мифы папуасов киваи - [2]

Среди пятисот текстов, представленных в книге Г. Ландтмана, нет, конечно, жанрового единообразия. Далеко не все они могут рассматриваться как собственно мифы, т. е. как рассказы, включенные в определенную сакрально-ритуальную систему, представляющие в своей совокупности основанную на специфических принципах идеологическую форму упорядочения природы и общества и обладающие своим «языком», своими способами моделирования мира. Однако всем рассказам, как утверждает Г. Ландтман, свойственна одна общая черта: кивай верят в их достоверность, т. е. в реальность описываемого. В этом смысле из повествовательного фольклора кивай еще затруднительно выделить сказки: ведь сказкам в классической их форме присуща установка па откровенный вымысел, на осознанную недостоверность или нестрогую достоверность. Однако собранный Г. Ландтманом материал указывает на те направления, в которых развивался повествовательный фольклор. Рядом с мифами, к характеристике которых мы обратимся ниже, здесь можно встретить рассказы, лишенные сакрально-ритуальных связей- и объяснительно-упорядочивающей функции; содержание их относится к различным ситуациям общественной жизни.

Рассказы, собранные в разделе «Приключения на охоте», носят характер меморатов (Ландтман, № 327—334; см. наст, сб., № 76—81). В них могут быть вымышлены отдельные детали, кое-что преувеличено и приукрашено, но основное их содержание вполне достоверно и герои — реальные люди, некоторые из них — еще жившие в то время, когда рассказы слушал Г. Ландтман. Имена действующих лиц, места действия, вся обстановка вполне конкретны, в рассказах довольно отчетливо воспроизводятся практика охотников, их привычки, обычаи, церемонии. В ряде рассказов воссоздан трудный и опасный быт гарпунщиков, содержание рассказов составляют встречи охотников с огромными рыбами, гибель, чудесное спасение и охотничьи истории, стоящие на грани невероятного (например, о том, как огромная рыба проглотила молодого охотника и как, убив рыбу, товарищи извлекли его тело). Характерно, что охотничьи рассказы не заключают в себе семантических и художественных связей с той областью мифологии кивай, которая непосредственно была соотнесена с морем, с рыболовным промыслом и включала обширный круг представлений и ритуально-обрядовых действий. Рассказы эти — меморативное обобщение непосредственного практического опыта папуасов. Надо отметить довольно высокий уровень искусства рассказывания, проявляющегося в меморатах, своеобразные приемы сюжетосложения, определенные тенденции к циклизации. Другими словами — это не случайные рассказы, которые могли возникать однократно и тут же забываться, но определенное жанровое явление народной прозы.

Среди текстов собрания Г. Ландтмана выделяется группа рассказов, которые можно, пользуясь привычной жанровой терминологией, назвать преданиями. Большая часть их сосредоточена в разделе «Война и распри». Иногда события в них отнесены к далекому прошлому и героем выступает лицо, сохранившееся в памяти как «историческое» и вместе с тем мифологическое. Об одном таком герое говорится, например, что его ввали Ауо Ота, что означало «Большое дерево»: «В старые времена люди были очень высокими, наподобие деревьев, а не такие коротышки, как теперь» (Ландтман, № 32). Главное содержание преданий — столкновения, конфликты, ссоры между локальными группами (в преданиях они выступают как тотемные группы), их взаимные вооруженные нападения. Конфликты возникают в повседневных бытовых ситуациях, поводами для них служат присвоение свиньи или кража собаки, спор из-за кокосовой пальмы, кражи на огородах и т. д. Предания очень выразительно представляют нам отношения между локальными группами, в которых большую роль играла кровная месть, описывают военные обряды и связанные с войной обычаи. В преданиях обнаруживаются элементы идеализации героических личностей, представляющих родо-племенные коллективы. Наряду с этим появляются рассказы о мнимых героях, не выдерживающих проверки на силу и храбрость. Некий Мадо бросает вызов всем, кто желает сразиться с ним. Поначалу ему удастся победить нескольких соперников, но затем он вынужден бежать, и друзья советуют ему на будущее быть более осторожным. Вообще герои преданий, даже с чертами мифологических персонажей, не всесильны. Они погибают в столкновениях, терпят неудачи и т. д.

Особый интерес представляют те типы повествований, которые можно рассматривать как переходные от мифов к прозаическим рассказам, в которых сакральное начало либо сильно ослаблено, либо присутствует имплицитно. В качестве примера предания, генетически связанного с ритуально-мифологической основой, следует назвать рассказ «Как жители острова Ям побывали на острове Дару» (см. наст, сб., № 75). Он принадлежит к циклу преданий о морских плаваниях и об установлении контактов между жителями островов залива Папуа и Торресова пролива (Г. Ландтман, № 294—306). Вместе с тем в этом рассказе есть мотивы культурного мифа: жители Яма не просто знакомятся со своими соседями с острова Дару, но и получают от них более совершенные лодки. очень важный обряд — церемонию «хориому», или «таэра», и связанные с обрядом танцы. При этом подчеркивается, что и обряд и танцы имеют сакральный характер и держатся в секрете от женщин. При более внимательном рассмотрении оказывается, что предание вообще внутренне связано с хориому, все его содержание и образы, можно сказать, ориентированы на этот обряд. Хориому принадлежит к числу важнейших церемоний на ряде островов. Она посвящена культу умерших и проводится ежегодно в течение нескольких недель при участии всего мужского населения. Согласно устной традиции, отразившейся в предании, родиной обряда был остров Дару, отсюда он распространился в другие места. Собственно культовой церемонии предшествуют длящиеся до двух недель игры, среди которых и упоминаемое в предании состязание игрушечных лодочек. Основу обряда составляют приход и встреча «духов» умерших, различные пантомимы и танцы, в которых воплощается их появление и чествование. В предании, повествующем о том, как маленькая обрядовая лодка достигает другого острова, как благодаря этому возникают новые контакты и церемония хориому распространяется в новых местах, по-видимому, отразились культовые мифы. Как будет показано ниже, миф частично реализуется в рассказах, частично — в культовых действиях, причем одни дополняют другие. Характерно, что рассмотренное нами предание рассказывалось молодым людям во время инициации, которая совпадала по времени с церемонией хориому. Таким образом, оно было включено в ту «реальную» и мифическую историю, в тот свод знаний, которые должны были усвоить посвящаемые. Вместе с тем нетрудно заметить, что в ряде моментов нити, связывающие предание с мифологической основой, уже довольно слабы.