Цивилизация Просвещения - [16]
Разочарование Монтескьё подпитывается удивительным открытием: везде сильны религиозные чувства. В Утрехте Монтескьё попал в настоящий янсенистский Иерусалим: «Французские янсенисты сделали большую ошибку, поддерживая связь со своими голландскими собратьями…» Размышления Монтескьё полны горечи: «Люди невероятно глупы! Я чувствую себя более привязанным к моей вере с тех пор, как я увидел Рим и церкви, полные шедевров искусства». Тридцать первого октября 1729 года Монтескьё садится на корабль; 3 ноября он прибывает в Лондон. Наконец-то! Англия 20-х годов стала для просветителей с континента обретенным раем. Через тридцать лет он обнаружит то, что, как кажется, способствовало его отвращению к Голландии: возрождение интенсивной религиозной жизни. Сейчас же — ничего подобного, везде царит благословенная практичность. «Лондонцы едят много мяса». Большая разница в уровне жизни… «В большинстве своем англичане скромны. <…> В Лондоне — свобода и равенство. Лондонская свобода — это свобода честных людей, этим она отличается от свободы венецианцев, свободы тайно жить с продажными женщинами и жениться на них…» Это сдержанный, учтивый, любезный народ, английские женщины исполнены чувства собственного достоинства, и, конечно же, «в Англии нет никакой религии» — это основа общественной морали. Так искажает действительность благоговейное зеркало философической Европы. «В Англии нет никакой религии; четыре или пять членов палаты общин ходят к мессе или на проповедь, исключение составляют особо торжественные случаи, когда все приходят рано. Если кто-нибудь заговаривает о религии, все смеются. В мое время, если человек говорил: „Я почитаю это, как символ веры”, — все смеялись. Существует специальный комитет, наблюдающий за состоянием религии; это считается забавным». «Англия сейчас — самая свободная страна в мире, более свободная, чем любая республика…» И наконец: «Если в Англии у какого-то человека будет больше врагов, чем волос на голове, с ним ничего не случится: это немало, ибо душевное здоровье столь же необходимо, как и физическое».
Попробуем разглядеть действительность за литературными образами и импрессионистическими заметками нашего прославленного чичероне. Путевые заметки и философические путешествия описывают две Европы. По прошествии времени мы насчитаем три. Средиземноморская Европа — древняя Европа юга; густонаселенная успешная Европа, выдвинувшаяся на авансцену в XIII веке и остающаяся в центре наиболее благополучного пространства; Европа «приграничных» (в смысле Тернера) областей и завоевательных походов. Именно к этой окраинной Европе принадлежат возникшие в XVI веке заморские империи.
Надо ли повторять, что Европа эпохи Просвещения — великая Европа? Напомним, что с середины XVII до середины XVIII века европейское пространство увеличилось вдвое за счет возвращения древнего христианства Востока, почти полностью отрезанного расстояниями, вторжением степных кочевников и горьким жребием — длительным господством турок на Балканах и особенно на дунайских равнинах — от западного христианства центрального Средиземноморья, насчитывавшего в то время от 60 до 80 млн. человек. Невероятный рост европейских заморских колоний в XVI веке слишком часто скрывает реальное diminutio[24] на востоке по сравнению с XII веком. Движение, начавшееся около 1680 года, складывается из двух составляющих: восстановление утраченного и ускорившееся продвижение «границы» колонизации.
Важнейшим событием, несомненно, стало возвращение дунайской Европы, которому не смогли помешать последние вспышки турецкого империализма (1664 и 1683 годы). Первоначально Османская империя, этот исторический архаизм, под влиянием Ахмета Кеприли искала разрешения своих внутренних противоречий в неустанном движении вперед. Ее вдохновляло на это и ослабление традиционных барьеров: Священная Римская империя, потерявшая 40 % населения, Россия, опустошенная Смутным временем, Польша, истощенная завоевательными войнами против России, экономический и моральный упадок Венеции. К 1660 году древнее христианство не могло противопоставить турецкой угрозе ничего, кроме устаревшей и давно опровергнутой тактики создания либо слишком больших, либо слишком маленьких государств. Потрясения, положившие начало долгому периоду смут, зародились в Трансильвании и в имперской Венгрии. В 1663 году, как и во времена Лютера, Turkenglocke[25] призывал молиться о спасении христианского мира. Годом позже французской помощи в битве у монастыря Сен-Готард и ожесточенного сопротивления венецианцев едва хватило, чтобы спасти то немногое, что еще оставалось от Центральной Европы.
Вольтер в «Опыте о нравах» рассматривает покорение имперской Венгрии как повод или даже причину нападения 1683 года. «Ни один народ, прошедший перед нашими глазами… не был столь несчастен, как венгры. Их обезлюдевшая страна, разделенная между католиками и протестантами… Юный Имре Текеле, правитель Венгрии, поднял ту ее часть, которая подчинялась императору Леопольду. <…> Мехмет IV повелел великому визирю Каре Мустафе, наследовавшему Ахмету Купроглы, напасть на германского императора под предлогом мести Текеле. Султан Мехмет собрал свою армию на адрианопольских равнинах. Никогда войско турок не было столь многочисленным». Сто сорок тысяч регулярных солдат, 30 тыс. крымских татар… В общей сложности 250 тыс. человек. Эта орда опустошила Венгрию. Диспропорция между таким огромным множеством и слабой заселенностью венгерских равнин стала причиной шаткости всей затеи. Тем не менее ничего «не помешало продвижению Кары Мустафы. <…> Он дошел до самых ворот Вены (16 июля 1683 года), не встречая сопротивления, и вскоре осадил город». Благодаря героической обороне жители смогли продержаться до прихода подкреплений. В дверь Европы Просвещения постучался крестовый поход. Ближайшей помощи оказалось достаточно. Она вызвала внутренний распад османской военной машины. Польский король Ян Собеский, Карл Лотарингский… Все войско крестоносцев не превышало 70 тыс. человек. Оно было набрано по соседству: в Польше, на востоке и юго-востоке Германии — победа при Каленберге, в отличие от победы при Сен-Готарде, была одержана силами одной только «приграничной» Европы. День битвы при Каленберге (12 сентября 1683 года), величайший день в истории XVII и XVIII века, знаменует собой точку отсчета в процессе двукратного увеличения европейской территории.
Книга Пьера Шоню, историка школы «Анналов», всесторонне раскрывает цивилизацию Европы (включая и Россию) классической эпохи, 1630–1760 годов. Ученый рассматривает эту эпоху с двух точек зрения: с точки зрения демографии, бесстрастных законов, регулирующих жизнь огромных людских масс, и с точки зрения духовной истории, истории религии, искусства и мысли, формировавших сознание эпохи Предпросвещения.
Пьер Шоню (р. в 1923 году) — прославленный французский историк, автор множества капитальных работ, во многом обновивший методы своей профессии. Книга «Во что я верую» вышла в Париже в издательстве «Бернар Грассе», в одноименной серии, в которой представлены все цвета политического спектра, виднейшие имена французской интеллигенции. В данной книге, которую автор рассматривает как свой скромный вклад в апологетику, вопросы религии (христианской — и не только), а также вопросы веры вообще обсуждаются в свете достижений современной науки и, в частности, естествознания.
В новой книге писателя Андрея Чернова представлены литературные и краеведческие очерки, посвящённые культуре и истории Донбасса. Культурное пространство Донбасса автор рассматривает сквозь судьбы конкретных людей, живших и созидавших на донбасской земле, отстоявших её свободу в войнах, завещавших своим потомкам свободолюбие, творчество, честь, правдолюбие — сущность «донбасского кода». Книга рассчитана на широкий круг читателей.
«От Андалусии до Нью-Йорка» — вторая книга из серии «Сказки доктора Левита», рассказывает об удивительной исторической судьбе сефардских евреев — евреев Испании. Книга охватывает обширный исторический материал, написана живым «разговорным» языком и читается легко. Так как судьба евреев, как правило, странным образом переплеталась с самыми разными событиями средневековой истории — Реконкистой, инквизицией, великими географическими открытиями, разгромом «Великой Армады», освоением Нового Света и т. д. — книга несомненно увлечет всех, кому интересна история Средневековья.
Нет нужды говорить, что такое мафия, — ее знают все. Но в то же время никто не знает в точности, в чем именно дело. Этот парадокс увлекает и раздражает. По-видимому, невозможно определить, осознать и проанализировать ее вполне удовлетворительно и окончательно. Между тем еще ни одно тайное общество не вызывало такого любопытства к таких страстей и не заставляло столько говорить о себе.
Южный полюс, как и северный, также потребовал жертв, прежде чем сдаться человеку, победоносно ступившему на него ногой. В книге рассказывается об экспедициях лейтенанта Шекльтона и капитана Скотта. В изложении Э. К. Пименовой.
Монография представляет собой исследование доисламского исторического предания о химйаритском царе Ас‘аде ал-Камиле, связанного с Южной Аравией. Использованная в исследовании методика позволяет оценить предание как ценный источник по истории доисламского Йемена, она важна и для реконструкции раннего этапа арабской историографии.
Слово «синто» составляют два иероглифа, которые переводятся как «путь богов». Впервые это слово было употреблено в 720 г. в императорской хронике «Нихонги» («Анналы Японии»), где было сказано: «Император верил в учение Будды и почитал путь богов». Выбор слова «путь» не случаен: в отличие от буддизма, христианства, даосизма и прочих религий, чтящих своих основателей и потому называемых по-японски словом «учение», синто никем и никогда не было создано. Это именно путь.Синто рассматривается неотрывно от японской истории, в большинстве его аспектов и проявлений — как в плане структуры, так и в плане исторических трансформаций, возникающих при взаимодействии с иными религиозными традициями.Японская мифология и божества ками, синтоистские святилища и мистика в синто, демоны и духи — обо всем этом увлекательно рассказывает А.
Греческая цивилизация, пожалуй, известна нам лучше других древних культур. Ее мифология, философия, искусство стали основой европейской цивилизации, она дала современному миру принципы морали и государства, духовные ценности и категории мышления. Но это не отменяет нашего интереса к ней. Напротив, перед нами по-прежнему стоит задача понять, в чем корни этой культуры, какие связи человека той эпохи с природной, социальной, политической и духовной средой сформировали своеобразие феномена, известного нам как Древняя Греция.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
История цивилизации народа — история прилежного исторического ученичества, национальной гордыни, сокрушительного военного поражения, история становления национального самосознания, великого трудолюбия, ответственности и осмысленного бытия. История японского народа, создавшего великую культуру и искусство. Книга «Японская цивилизация» написана известными французскими востоковедами Вадимом и Даниель Елисеефф в серии «Великие цивилизации».
В книге французского историка Ф. Шаму эллинистическая цивилизация представлена не эпохой упадка традиций классической Греции, не простым переходом через хаотичную и кровавую военную историю от греческого востока к латинскому западу, от Афин к Риму. Историческая реальность оказывается гораздо более сложной, чем ее представляют школьные учебники, вынужденные прибегать к упрощениям.Эллинизм — это не только завоевательные походы Александра Македонского, распространившего греческий мир в пределы Азии, это нововведения и преемственность, преданность традиции и поразительные новшества, это люди, привязанные к прошлому и страстно устремленные в будущее.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Был ли Рим «оригинальным»? Была ли римская цивилизация прямой наследницей Великой Греции? Почему римляне обожествляли свой город, но предоставляли возможность проживать в нем бывшим врагам? Почему варварские племена почитали Рим и разделяли с римлянами любовь к нему? Почему Рим отказался от монархии и тирании и стал империей? И что же такое на самом деле империя? И почему римляне считали, что настоящая духовная и религиозная среда для человека — сельская местность?Римская империя рухнула. Но сама идея Рима продолжала существовать как бодрящий миф об общечеловеческой родине, история которой показала, что она не была невозможной мечтой.Книга предназначена для широкого круга читателей.