Цивилизация Просвещения - [14]

В 1680 году происходит осознание нового равновесия. О направлении юг — север на уровне представлений в этой главе больше нечего писать. Все сказано Полем Азаром в начале его «Кризиса европейского сознания». Упадок Испании, угасание Италии, полное господство Франции, жестокая конкуренция со стороны Англии, Голландии, западной части Германии. «В 1697 году в Тюбингене Андреас Адам Хохштеттер в своей латинской речи [латынь — язык севера] страстно доказывает необходимость путешествия в Англию: „Oratio de utilitate peregrinationis anglicanae”. Я не стану, говорит оратор, превозносить плодородие английской земли, я лучше буду говорить об английской науке и еще в большей степени — об английской религии. Кому из нас не известно, с каким мужеством и отвагой английские дворяне в царствование Якова II противостояли посланцам римской курии и защищали наше общее дело?» Начало эпохи Просвещения — это еще и великий реванш протестантской Европы.

Литературная история путешествий еще не написана; она могла бы многое нам поведать. С XVI до конца XVII века путешествия почти неизменно совершаются в южном направлении. Рим — обязательное место паломничества художника; не миновал Италии и Монтень. Север учится у юга, он расширяет свои горизонты до полуденных стран, он приглашает с юга поваров и педагогов. На юг отправляются за авторитетом, признанием, культурными благами. Юг посылает на север своих миссионеров, своих педагогов и инженеров: те, кто выучился на юге, отправляются преподавать на севере.

Около 1680—1700-х годов путешествия меняют направление. Философские, литературные, чуть ли даже не художественные путешествия на юг остаются в прошлом. Как ни парадоксально, культурные маршруты эпохи Просвещения ведут на север. Чтобы доказать преимущества севера, вспомним a contrario[22] путешествия в Испанию. Начиная с мадам д’Онуа (конец XVII века) вырабатывается стереотип: Испания — источник изумления, насмешек и возмущения европейцев, живущих по ту сторону Пиренеев, — больше не Европа: будучи пропилеями древнего и нового мира, теперь она становится далеким медвежьим углом внешних пространств. Превращение peregrinatio[23] на Иберийский полуостров из путешествия с высокими культурными целями в экстравагантную поездку знаменует собой перемещение центра европейского пространства. Европа теряет одну из средиземноморских провинций как раз в тот момент, когда она приобретает провинции на севере. Но перейдем от вымысла к реальности, к реальным путешествиям, путешествиям культурной элиты эпохи Просвещения. Не откажем себе в удовольствии вообразить легко осуществимое исследование, основанное на ограниченной по необходимости выборке знаменитых имен из мира литературы, науки и искусства, — итогом которого могла бы стать серия карт, шаг за шагом отражающих географию путешествий с XVI по XVIII век. Карты XVI века отразят тяготение к Италии, карты рубежа XVI–XVII веков — вслед за Италией еще и Испанию. Начиная с 1680 года мы увидим Англию, с 1750-го — восточную Германию, с 1770-го — европейскую Россию, то есть Санкт-Петербург.

Европа путешественников — это Европа городов. Конечно, впереди с большим отрывом идет Париж, затем — за счет инерции, традиций, тяги к удовольствиям — Венеция, Рим, Флоренция; Вена и Лондон ценятся благодаря науке, Берлин и Санкт-Петербург — благодаря средствам, предоставленным в распоряжение властителей дум просвещенными монархами, Фридрихом и Екатериной, правившими по указанию философов. «Высадившись в Бордо, вестфалец Кандид и голландец Мартен слышат, как все путешественники говорят: „Мы едем в Париж”; они поддаются всеобщему стремлению, говоря себе, что это не такой уж большой крюк по пути в Венецию, где их должна ждать Кунигунда». Марсель и Бордо, Лион, Кале или Страсбург путешественники-философы посещают только проездом. «Все стремятся в столицу галлов, в этот новый Вавилон», — ведь, согласно «Китайскому шпиону» Анжа Гудара, «все королевство сосредоточено в Париже», «столице европейского мира». Мариво устами одного из своих персонажей даже утверждает, что «Париж — это мир», а «все остальное на Земле — только его предместья» (цит. по Р. Помо). Мариво невольно довел до абсурда пространственную ограниченность просвещенных европейцев в сфере философских путешествий.

В XVIII веке путешествие на континент составляет один из элементов воспитания молодых английских аристократов. Европа английских путешественников — это в первую очередь Франция; она простирается до Венеции, при необходимости захватывает Нидерланды, Рейн и часть Германии; Испанию она отныне не включает. Таким образом, посредством педагогических путешествий Англия и Франция подчеркивают свое совместное культурное владычество над просвещенной Европой. Английские путешествия на континент в XVIII веке способствовали заметному «офранцуживанию» даже самого английского языка. Английский британской королевы, оксфордский акцент с его произносимыми отдельно друг от друга слогами, во многом возник вследствие пребывания на континенте сыновей тогдашних джентри, в то время как американский английский «круглоголовых» Виргинии и Новой Англии, защищенный дальностью расстояния и заскорузлой коркой провинциальности, сохраняет интонации, предшествовавшие европейскому франкоязычному космополитизму XVIII века.