Цивилизация Просвещения - [112]

Наконец, Юм (1711–1776). Шотландец, он провел часть жизни во Франции. Его первые работы («А treatise of human nature» — «Трактат о человеческой природе», в 3 тт., 1739–1740, попытка ввести в науки о морали метод экспериментального рассуждения) были встречены холодно. Настоящий успех Юму принесли «Philosophical Essays concerning human understanding» («Философские опыты о человеческом понимании», 1748). Излюбленный объект его рассуждений — мыслительная деятельность, метафизика познания в условиях действия множителя. Благодаря Юму, одному из самых строгих бесплодных мыслителей XVIII века, было получено доказательство от противного того, в какой тупик забрела своеобразная «онтология» познания, отражающая пресуществление, совершенное множителем: человек в центре, на месте Бога. После Локка и Беркли «Юму, как говорят, оставалось только полностью разрушить понятие причинности при помощи понятия субстанции». Юм хотел превратить метафизику мыслительной деятельности в такую же строгую науку, какой была механистическая натурфилософия Ньютона. Он знаменует собой предварительный этап, давший возможность, начиная с Канта, феноменологического восстановления философии, философского обоснования научного познания, растущего в геометрической прогрессии. Критика Юма расчищает место. Он показывает лицемерие деизма. Бог деистов столь же антропоморфен, как и Бог святош.

Идея причинности не является ключевой для нашей мыслительной деятельности. Непосредственные ощущения и память о впечатлениях. Вот и все. Предел наших возможностей — связать их воедино. Причинность — лишь индуктивное обобщение повторяющихся ассоциаций.

Объем знаний увеличился, человеческая жизнь удлинилась, механистическая философия дала возможность для превосходных практических применений… Но вся недавняя уверенность рассыпалась. Бесконечная вселенная пуста. Какуакам и святошам больше не о чем спорить. Место на вершине уже подготовлено. Для нового подъема религиозной волны.

Философский XVIII век завершается окончательным преодолением философии в 1781 году, с выходом «Критики чистого разума». Иммануил Кант (1724–1804), уроженец Кёнигсберга, человек скромного происхождения. Его отец был шорником. Мать, умная и образованная, страстно внимала пиетистской проповеди Альберта Шульца (1692–1763) из Галле. Приверженцы чтения Библии в одиночестве и религии чистого духа, свободной от элементов внешнего культа, пуще всех прочих козней Сатаны пиетисты страшились Schwarmerei и Aberglaube, экзальтации и суеверия. Вся жизнь и все идеи Канта несут на себе отпечаток этого «протестантского янсенизма». В скромном — всего-то семь кафедр — Кёнигсбергском университете его учат Вольфу, математике и ньютоновской физике: могучая научная культура, позволившая ему составить представление о всех накопленных к тому времени знаниях. В 1746 году он получает звание доктора; девять лет работы домашним учителем (1746–1755) позволяют ему свести знакомство с элитой прусского общества; с 1755 по 1797 год Кант скрупулезно исполняет обязанности университетского преподавателя: от двадцати шести до двадцати восьми часов в неделю по самым разнообразным областям знания.

Кант — либерал, неизменно склонный поверить в человека, просвещенного благодаря разуму, данному ему Богом, уважающий порядок и государство, формальное условие постепенной эволюции, которая, начавшись Aufkldrung’ом, продолжилась в XIX веке, подаривший своей эпохе чисто феноменологическую концепцию науки и по-настоящему значимую, в отличие от всех предыдущих, теорию познания, показав, что, несмотря на формальные противоречия, между сутью христианского Откровения и рационалистической вселенной существует глубинная гармония, залог порядка и прогресса.

Мысль Канта, формировавшаяся начиная с его латинской диссертации 1770 года, достигает апогея в «Критике чистого разума» (1781) и находит свое наиболее развернутое воплощение в той самой «Метафизике нравов», которую напрасно искал XVIII век. До самого конца жизни Кант колебался между либерально-универсалистским протестантизмом и пиетистским the light within своего детства. Но в первую очередь Кант отождествлял себя с новой метафизикой, то есть с преодолением метафизики. Кант повторяет, формализует и преодолевает все теории познания XVIII века. Особенно сильное влияние на него оказали Беркли и Юм. Метафизика больше никогда не сможет претендовать на онтологию, она не сможет претендовать ни на что, кроме установления пределов человеческого разума. Таковы «Пролегомены ко всякой будущей метафизике». Человеческий ум не ограничивается регистрацией сигналов, поступающих из внешнего мира. Ум интерпретирует и преобразует их в соответствии с априорными категориями разума. Кант придает ньютоновскому времени и в особенности ньютоновскому пространству абсолютную значимость. Понятие пространства — это как раз один из типов априорного представления. Вполне можно представить себе пространство, свободное от предметов, но не предмет, не занимающий никакого пространства. Следовательно, пространство есть условие возможности феноменов.