Цивилизации - [230]
Никто не знает, как или когда человеку додумался до того, что он лучше всей остальной природы. Примитивный разум полагался на другие виды, большие по размерам, более сильные, выносливые или быстрые, чем человек. К животным, которые были врагами, относились с благоговением и страхом, а союзниками восхищались. Мегалитические охотники, оставившие нетронутые могилы в Скейтхолме (см. выше, с. 66), считали своих собак равноправными членами общества, хоронили их со свидетельствами их смелости, а в некоторых случаях с большими почестями, чем людей. За такими домами, как мой, где повсюду разбросаны подушки с вышитой надписью «Таксы тоже люди», стоит давняя традиция. На протяжении большей части истории люди не только боялись остальной экосистемы или умиротворяли ее, они подражали ей в зооморфных танцах. Или, создавая свои артефакты, строя здания, воздавали дань деревьям и животным, имитируя их. Вместо того, чтобы представлять себя созданными по образу Бога, они создавали своих богов в образе животных. А когда доходили до высшего высокомерия, изображая богов, то делали это в шкурах и перьях, с рогами и в звериных масках.
В цивилизациях, которые хвалят или проклинают за выработку нашего представления о превосходстве человека: в цивилизациях Китая, Индии, древних греков и евреев — представление о том, что человек царь или повелитель планеты, не может быть прослежено до очень глубокой древности: не дальше чем до второго тысячелетия до н. э. Появившись же, это представление не распространялось широко. Египетская цивилизация продолжала держаться своих богов с лицами крокодилов и шакалов. Цивилизации Америки поклонялись тем частям своего окружения, которыми питались. Взаимозависимость человека и маиса не предусматривала превосходства партнера-человека. Напротив, это люди поклонялись початкам в обрядах служения им, в то время как початки обладали божественной прерогативой самопожертвования ради поклонявшихся им. Нет никакого парадокса в идее бога, приносящего себя в жертву, чтобы накормить верующих: Бог христиан делает это ежедневно.
В большей части остального мира и большую часть времени преобладало подобное же отношение. В сотрудничестве с другими частями природы люди считали себя равными или подчиненными партнерами. Или, борясь за выживание во враждебном окружении, рассматривали остальные виды как равных или более сильных соперников. Даже в Западной Европе триста лет назад считалось, что животные обладают правами, практически равными человеческим. Крыс, опустошавших амбары, саранчу, уничтожавшую посевы, ласточек, испражнявшихся на святыни, собак, укусивших человека, подвергали суду за их «преступления», на суде у них были адвокаты, и их иногда даже оправдывали[1170]. В Уэльсе и во Франции паломники поклонялись мощам канонизированных собак: может ли существовать более убедительное доказательство морального равенства человека и животного?[1171] И сегодня защитники прав животных — это ультра-консервативные революционеры, которые хотят перевести часы на сотни лет назад.
Представление человека о своем превосходстве складывалось постепенно, но здесь на его стороне мощные авторитеты. Это совершенно отчетливо видно в книге Бытия: «Все движущееся, что живет, будет вам в пищу, — говорит Бог Ною, — как зелень травную даю вам все»[1172]. Стоики также считали, что природа существует лишь для того, чтобы удовлетворять потребности человека. Гуманисты Возрождения — коллективный нарциссизм всего вида — сделали это представление наследием современного мира. Сегодня большинство из нас считают, что люди — лучшее попадание Бога, или, иными словами, венец творения. Даже сторонники освобождения мясных телят в Англии руководствуются соображениями снисходительного сочувствия.
Однако до сих пор существуют культуры, где есть вера в существование ангелов и демонов во плоти, которые, будучи неотделимы от природы, покровительствуют человеку или подвергают его опасности благодаря своим сверхъестественным страшным силам. Японцы с их традиционным представлением о природе, кишащей божествами, несомненно представляют более типичный для человека образ мыслей, чем современные представители Запада. В традициях индуизма, который отводит человеку высшее место как итог реинкарнации, мысль о превосходстве человека выражена все же очень осторожно. К нечеловеческим формам жизни здесь относятся почтительно, в духе, аналогичном тому, что мы сегодня называем «глубокой экологией»: не только сохраняя окружение и воздерживаясь от его безответственной эксплуатации, но считая его священным. Когда в книге Э. М. Форстера «Поездка в Индию» миссионер допускает, что «обезьяны могут также пользоваться коллективным благословением», брамин спрашивает его: «А как же насекомые, апельсины, кристаллы и грязь?» Ученые, считающие, что жизнь возникла как случайное химическое совпадение, не должны уклоняться от включения в нее и кристаллов.
Прежде чем отвергнуть столь широко разделяемое суждение, надо рассмотреть доказательства очевидного превосходства человека и попытаться объективно их оценить. Многое из того, что мы считаем очевидным, просто стремление занять привилегированное место в мире. Почти все остальное — проявления кризиса идентичности личности: неубедительные попытки провести линию раздела между человеком и другими животными. Аристотель считал, что людей возвышают их социальные, общественные привычки и обычаи, но непредубежденный взгляд увидит предсказуемые, коллективные действия муравьев или пчел, представляющих лучшую модель, чем наша. Человек часто хвастает свой уникальной способностью создавать орудия труда: тот, кто изучает планету Земля откуда-то со стороны, из Вселенной, увидит в этом только уникальный физический изъян. Справедливо, что лишь человек готовит пищу, прежде чем съесть ее (за исключением одного вида обезьян, которые предпочитают очищать лакомые кусочки), но было бы непростительной самонадеянностью представлять эту особенность единственной в своем роде добродетелью. Мы расхваливаем размер своего головного мозга, и это, конечно, хороший критерий, но только по нашим собственным меркам. Некоторые из нас любят утверждать, что человек — единственное животное, обладающее собственностью, но даже будь это правдой — ибо стада обезьян защищают свои участки, а собаки дерутся из-за костей, — это была бы лишь рекомендация с сомнительной точки зрения.
В новой книге писателя Андрея Чернова представлены литературные и краеведческие очерки, посвящённые культуре и истории Донбасса. Культурное пространство Донбасса автор рассматривает сквозь судьбы конкретных людей, живших и созидавших на донбасской земле, отстоявших её свободу в войнах, завещавших своим потомкам свободолюбие, творчество, честь, правдолюбие — сущность «донбасского кода». Книга рассчитана на широкий круг читателей.
«От Андалусии до Нью-Йорка» — вторая книга из серии «Сказки доктора Левита», рассказывает об удивительной исторической судьбе сефардских евреев — евреев Испании. Книга охватывает обширный исторический материал, написана живым «разговорным» языком и читается легко. Так как судьба евреев, как правило, странным образом переплеталась с самыми разными событиями средневековой истории — Реконкистой, инквизицией, великими географическими открытиями, разгромом «Великой Армады», освоением Нового Света и т. д. — книга несомненно увлечет всех, кому интересна история Средневековья.
Нет нужды говорить, что такое мафия, — ее знают все. Но в то же время никто не знает в точности, в чем именно дело. Этот парадокс увлекает и раздражает. По-видимому, невозможно определить, осознать и проанализировать ее вполне удовлетворительно и окончательно. Между тем еще ни одно тайное общество не вызывало такого любопытства к таких страстей и не заставляло столько говорить о себе.
Южный полюс, как и северный, также потребовал жертв, прежде чем сдаться человеку, победоносно ступившему на него ногой. В книге рассказывается об экспедициях лейтенанта Шекльтона и капитана Скотта. В изложении Э. К. Пименовой.
Монография представляет собой исследование доисламского исторического предания о химйаритском царе Ас‘аде ал-Камиле, связанного с Южной Аравией. Использованная в исследовании методика позволяет оценить предание как ценный источник по истории доисламского Йемена, она важна и для реконструкции раннего этапа арабской историографии.
Слово «синто» составляют два иероглифа, которые переводятся как «путь богов». Впервые это слово было употреблено в 720 г. в императорской хронике «Нихонги» («Анналы Японии»), где было сказано: «Император верил в учение Будды и почитал путь богов». Выбор слова «путь» не случаен: в отличие от буддизма, христианства, даосизма и прочих религий, чтящих своих основателей и потому называемых по-японски словом «учение», синто никем и никогда не было создано. Это именно путь.Синто рассматривается неотрывно от японской истории, в большинстве его аспектов и проявлений — как в плане структуры, так и в плане исторических трансформаций, возникающих при взаимодействии с иными религиозными традициями.Японская мифология и божества ками, синтоистские святилища и мистика в синто, демоны и духи — обо всем этом увлекательно рассказывает А.
Безжалостная опричнина Иоанна Грозного, славная эпоха Петра Великого, восстание декабристов и лихой, жестокий бунт Стеньки Разина. История Руси и России — бурная, полная необыкновенных событий, трагедий и героических подвигов.Под пером классика отечественного исторического романа С. Алексеева реалии далекого прошлого, увиденные глазами обычных людей, оживают и становятся близкими, интересными и увлекательными.
Славная эпоха конца XVII – начала XVIII веков, «когда Россия молодая мужала гением Петра». Герои увлекательного исторического романа известного отечественного писателя А.Волкова – два брата, два выходца из стрелецкой семьи – Илья и Егор Марковы. Им, разлученным в детстве, предстоит пройти по жизни совершенно разными путями. Младший, пройдя через множество трудностей и пережив немало увлекательных приключений, станет одним из обласканных славой «птенцов гнезда Петрова». Старший же изберет другую дорогу – жребий бунтаря и борца за справедливость, вечно живущего, как на лезвии ножа…
«Горе, горе тебе, великий город Вавилон, город крепкий! Ибо в один час пришел суд твой» (ОТК. 18: 10). Эти слова Святой Книги должен был хорошо знать ученик Духовной семинарии маленький Сосо Джугашвили, вошедший в мировую историю под именем Сталина.
Книга посвящена появлению и распространению спиртных напитков в России с древности и до наших дней. Рассматриваются формирование отечественных питейных традиций, потребление спиртного в различных слоях общества, попытки антиалкогольных кампаний XVII–XX вв.Книга носит научно-популярный характер и рассчитана не только на специалистов, но и на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей.