Цивилизации - [178]
Из многочисленных достижений Аристотеля самым выдающимся стала формулировка правил логики, согласно которым мы, начиная с утверждения, которое считаем истинным, можем делать правдоподобные заключения. Статус Аристотеля в этом смысле явно изумил бы его самого: он был сыном врача из Стагиры, греческого порта на границе с миром варваров, который ранее никогда не порождал мыслителей. Его семья служила при дворе северного тирана, как и он сам — до средних лет. Его отец был придворным врачом, и любимой наукой Аристотеля стала биология, а любимым занятием — вскрытия: перейдя к логике, он анализировал заключения так, как это делает анатом, рассекающий лягушку. Аристотель никогда не считал, что можно дойти до истины с помощью одного разума: начинать нужно с наблюдений за фактами и подвергать проверке правдивость показаний органов чувств. Для него природа открыта для исследования, а не скрыта, чтобы что-то о ней выдумывать. Он был тем, что мы сегодня называем эмпириком: в поисках правды ему требовались доказательства, а не только сама правда. Но он лучше всех анализировал способы работы разума, вообще то, как действует разум[940].
Многие поколения школьников западного мира должны были пережить то же, что Платон и Аристотель, как это описано в великой книге У. К. Гетри о греческой философии. Гетри восхищается Платоном, но понимает Аристотеля[941]. Он посчитал вначале причиной то, что мышление Аристотеля «преждевременно» современно. И только когда вырос, понял, что все как раз наоборот: не Аристотель мыслит, как мы, а мы, подчинившись его влиянию, мыслим, как Аристотель. Он менял все, чего касалась его мысль. «У отцов, — согласно персонажу «Имени Розы», было сказано все, что требовалось знать о значении слова Божия. Но как только Боэций выпустил свое толкование Философа, божественная тайна Слова превратилась в сотворенную людьми пародию, основанную на категориях и силлогизмах. В книге Бытия сказано все, что требуется знать о строении космоса. Но достаточно было заново открыть физические сочинения Философа, чтобы переосмыслить устройство мира, на этот раз в материальных терминах, в категориях глухой и липкой материи…»[942]
К концу V века (Платон еще был молодым человеком) Афины утратили свое политическое господство, им нанес поражение союз городов. К IV веку до н. э. все греческие общины ушли в тень или контролировались новыми зарубежными империями — вначале Македонией, затем Римом. Но это означало лишь более широкое распространение греческой цивилизации: и македонцы, и римляне поглотили греческую культуру и в своих завоеваниях еще дальше разнесли ее плоды.
И все же, несмотря на уникальный вклад древних греков в культуру всего мира, мы не должны идеализировать их, как многие историки в прошлом. Наиболее основательное в их наследии было в свое время наиболее эксцентричным и нетипичным: Сократа приговорили к самоубийству; Аристотель был изгнан из Афин и умер в изгнании; Пифагора, вероятно, убили во время мятежа черни; Софоклу пришлось защищаться от обвинений в безумии; Платон с отвращением отказался от политики. В свое время Аристотель удалился в пещеру, а Диоген поселился в бочке. Большинство греков не разделяло разумного представления философов о мире, но видело его игровой площадкой капризных богов и демонов, которых приходилось умиротворять кровавыми жертвоприношениями. Когда мы думаем о классических зданиях и статуях, не следует видеть в них образцы чистого, «классического» вкуса — такое представление создалось за прошедшие с тех пор столетия; нужно видеть их в ярких, кричащих красках, какими они были написаны в свое время. Наши представления о морали греков должны основываться скорее на грубоватых репликах комических персонажей, нежели на утонченной учительской мудрости философов. И хотя современное представление о демократии действительно восходит к греческому образцу, не стоит забывать, что демократия в те дни была жесткой застывшей системой, которая не допускала к власти целые классы — женщин, рабов.
Собственное представление греков о морской природе их цивилизации можно почувствовать, прочитав о приключениях Одиссея или аргонавтов; но, вероятно, более реалистической реконструкцией исторического опыта греков на морях послужит туристический круиз по самым рекомендуемым местам — такой круиз был действительно возможен во втором столетии до н. э.
«Семь чудес» (число условное, разные авторы выбирали разные чудеса), отобранные древними авторами за грандиозность и способность внушать благоговение, создавались в течение двух тысяч лет. За исключением символических номинаций, относящихся к внутренним районам Египта и Вавилона, все они созданы греками и сосредоточены около оживленных маршрутов, связывавших греческий мир и восточное Средиземноморье. За два тысячелетия, минувшие со времени их создания, все они, за исключением одного, стали жертвами землетрясений, оседания почвы, грабежей и запустения. Но умы, придумавшие их, технику, позволившую их воздвигнуть, общества, которые приносили жертвы во имя их сотворения, — все это можно увидеть в сохранившихся с той поры описаниях. И понять, что превращало их в диво.
