Цивилизации - [139]

В самом героическом предании рассказывается о Хьюите-Рангироа, чье плавание, возможно в середине VIII века, привело его между огромными белыми скалами, выраставшими из чудовищного моря, к месту, где его остановили непроходимые сплошные льды. Некоторые мифы приписывают открытие Новой Зеландии богоподобному Мауи, который собственной кровью приманил огромного ската; более человечный и понятный образ — Кьюпе, который утверждал, что в плавании с Раратогни, вероятно в середине X века, его вело видение, посланное верховным богом Ио. Возможно, однако, что он следовал за мигрирующими длиннохвостыми кукушками или, как говорится в одной из версий легенды, гнался за гигантским головоногим, укравшим его приманку[760]. Оставленные им указания направления таковы: «пусть курс будет правей заходящего солнца, луны или Венеры в феврале». В качестве пищи мореплаватели брали с собой сущеные фрукты и рыбу, кокосовые орехи и пасту, сделанную из плодов хлебного дерева, кумары и других растений; запасы были ограниченны, и, вероятно, морякам приходилось подолгу голодать. Воду — очень немного — перевозили в тыквах, выдолбленных стволах бамбука или мехах из морских водорослей.

Их корабли выдерживали курс с помощью средств, которые и представить себе не может моряк, привыкший к современной технологии. Полинезийские навигаторы буквально чувствовали свой курс. «Перестань смотреть на парус и рули по ощущению ветра твоей щекой» — традиционный совет навигатору, записанный в 1970-е годы. Некоторые навигаторы имели привычку ложиться на дно лодки и «чувствовать» по ночам движение океанской волны. Согласно европейскому свидетелю XVIII века самым чувствительным местом считались мужские яички. Рулевой ощущал изменения направление ветра в несколько градусов по отношению к волнам, принесенных издалека ветром, и сверялся с тростниковыми картами; некоторые из таких карт с Маршалловых островов дошли до наших дней. Хотя океанские течения невозможно ощутить, полинезийские навигаторы очень многое о них знали: житель Каролинских островов, которого расспрашивали уже в наше время, знал о течениях в окружности до двух тысяч миль.

Но прежде всего они определяли свою широту по солнцу и поддерживали курс по звездам. Навигаторы с Каролинских островов определяли свое местоположение по шестнадцати группам путеводных звезд, чье движение они запоминали с помощью ритмичных песен: в дошедших до нас примерах навигация сравнивается со «сбором плодов хлебного дерева» — звезда за звездой. Согласно наблюдениям испанского моряка в 1774 году они умели точно определить расположение каждой из таких звезд и с их помощью находили по ночам нужную гавань, где могли бросить свой коралловый или каменный якорь[761].

Пережившие изоляцию: Гавайские острова и остров Пасхи

Самые смелые моряки, вероятно, могли заплывать очень далеко, и это, возможно, объясняет, почему — по стандартам, обычно применяемым к цивилизациям, — мы находим самые поразительные примеры обществ, основанных полинезийцами, из самых дальних пределов их плаваний: в Новой Зеландии, на Гавайских островах и на острове Пасхи. Последняя пара представляет исключительную аномалию в истории цивилизации: они нарушают то правило, что изоляция приводит к застою. Если бы история всегда развивалась в соответствии с предсказаниями, сделанными на основе обычных выводов — тем более на основе теоретических моделей, большая часть которых совершенно бесполезна, — все крайности полинезийского мира ждала бы судьба подобная судьбе островов Гатама. Крошечный архипелаг в пятистах милях у востоку от Новой Зеландии — самое дальнее место, куда могли добраться в этом направлении мигранты. Южная широта, холодный климат, недостаток пространства делают эти острова непригодными для земледелия; но в озерах на островах живет множество угрей, в бассейнах, оставленных приливами, размножаются моллюски, а окружающий океан изобилует рыбой. Люди здесь полностью подчинены природе: их немного, и число их не растет; живут ойи за счет сбора моллюсков или ловли рыбы у берегов, пользуясь для этого простейшей технологией; свою добычу забивают дубинками до смерти. Насколько нам известно, у них не было никаких контактов с внешним миром, пока в 1835 году (ужасное подобие европейского империализма) на них не напали маори, перебив большинство и поработив остальных[762].

Первые колонисты Гавайских островов и острова Пасхи, должно быть, тоже испытали воздействие изоляции. Их острова так далеко отстояли от первоначального полинезийского мира, что, подобно маори, они утратили с ним контакт и развили своеобразную культуру, не поддающуюся классификации. Они были изолированы не только обширными расстояниями, которые отделили их от всего мира, но и условиями плавания: при обычных условиях к ним невозможно добраться под парусами. Тихий океан обладает самой регулярной в мире системой ветров, и эти острова так далеки от обычных маршрутов европейцев, что корабли столетиями плавали по своим путям, прежде чем натолкнулись на них[763]. Маршруты, которыми на них пришли первые колонизаторы-полинезийцы, до сих пор не известны (археологические данные позволяют предположить, что Гавайские острова были заселены в середине первого тысячелетия н. э., а остров Пасха — примерно в 800 году)