Цивилизации - [102]
Не помогает и попытка связать исчезновение городов с так называемой «миграцией индоевропейцев». Это один из самых цепких вымыслов мировой истории, подкрепляемый внешне убедительной, но на деле ложной логикой. Когда в конце XVIII века впервые отметили систематическое сходство грамматики и словаря европейских, индийских и иранских языков, соблазн сделать предположение, что все эти языки возникли из общего праязыка, был непреодолим. Говоривших на «праиндоевропейском» языке представляли благоразумными и рассудительными людьми, чьи миграция и завоевания распространили их язык во все стороны от прародины, которую с тех пор ищут ученые; этот «поиск Грааля» провел их повсюду: от северного полюса (одна школа всерьез стояла за это место) до Гималаев. Но в этом научном выводе все основано на предположениях: нет никаких доказательств того, что праязык когда-либо существовал или что была прародина, в которой жил народ-прародитель; археология также не дает никаких свидетельств предполагаемых миграций.
Само представление о едином общем языке вполне понятно: ученые гуманистической традиции сопоставляли языки, как рукописи, — от множества вариантов к единому источнику. Однако аналогия с рукописями обманчива. Насколько нам известно, языки всегда разделяются на диалекты, которые оттеняют один другой или переходят друг в друга; их взаимодействие на пограничных территориях с чужими языками приводит к появлению модификаций и гибридов. Один из методов установления прародины индоевропейцев заключается в сопоставлении названий растений и животных в индоевропейских языках; общие для этих языков термины должны дать представление о том, где жили индоевропейцы до начала миграции. Но в словарь праиндоевропейского языка могли внести свой вклад несколько разных сред. Действительно, поскольку в этом языке были слова для обозначения равнин и гор, рек и озер, снега и льда, а также названия растений и животных самых разных видов, родина праиндоевропейцев, согласно полученным этим методом данным, должна была отличаться невероятным разнообразнием природы или быть так велика, что это бы отрицало само понятие прародины.
Аналогичные попытки предпринимались для восстановления образа жизни носителей этого предполагаемого языка. Предприятие рискованное; уже замечено, что если бы нам пришлось делать вывод о первоначальной культуре носителей латинского языка на основании общих слов романских языков, нам пришлось бы предположить, что древние римляне были христианами, пившими кофе и курившими сигары. Подобные сопоставления, сделанные с дисциплинирующей осторожностью, позволяют с известной долей достоверности предположить, что у носителей праиндоевропейского языка были лодки, повозки и собаки; они поклонялись персонифицированным силам природы и приносили в жертву скот; трудом, молитвами и войной у них занимались особые группы с — вероятно — разным статусом; они приводили в дом невест, жалели вдов, укрепляли свои поселения и испускали газы. Но даже ограниченный набор таких черт — его, не выходя за пределы разумного, можно несколько расширить — может характеризовать не единую общность, но опыт различных групп. Часто высказывалось предположение, что праиндоевропейский язык развивался в изоляции, как за вратами Гога или за преградами из льда или гор, но это явная фантазия, созданная теми, кого поразила невозможность получить надежные данные.
Языки распространяются не только с помощью миграций и завоеваний. Небольшие пограничные поселения, торговля, миссионерство да и вообще любые культурные контакты приводят к тому же результату. Иногда то, что начиналось как заимствованный лингва франка[562], заменяет местный язык или настолько радикально видоизменяет его, что он становится новым языком. Или язык, усвоенный элитой, может распространиться на все общество. Слова, подобно дарам, предназначенных для храмов и дворов царей, способны пересекать границы. Во всяком случае, некоторые языки отнесены к индоевропейским на основе тонкого ствола слов, побегов синтаксиса и морфологии, которые вполне могли быть пересажены с другого ствола. В пылу споров о происхождении индоевропейцев легко забыть, что «индоевропейский» — это классифицирующий термин, отражающий скорее взгляды ученых, чем реальность рассматриваемых языков и путь их развития. Приписывать общее происхождение всем говорящим на индоевропейских языках так же глупо, как считать, что все, кто сегодня говорит по-английски, — родом из Англии или что все говорящие на суахили принадлежат к единой этнической группе[563].
Попытки расшифровать письменность Хараппы еще не решили проблему языка, на котором говорили люди, оставившие эти надписи, но по соседству с цивилизацией долины Инда — вероятно, с середины второго тысячелетия до н. э. — жили племена, говорившие на индоевропейских языках, и их устная литературная традиция слишком хороша, чтобы ее упускать. Когда, спустя много столетий устной передачи, Ригведу записали, она сохранила мощь, способная унести слушателей и читателей в утраченный век героев; как и в эпосе Гомера — возможно, относительно Гомера это предположение неверно, — здесь сохранились подлинные воспоминания о бронзовом веке.
