Цитаты, афоризмы, анекдоты. Юрий Никулин - [3]

«Еще спрашивает», – подумал я и сделал два шага вперед. За мной вышло еще несколько человек.

– Ну, пошли за мной, любители кино, – скомандовал старшина.

Привели нас на кухню, и мы до ночи чистили картошку. Это и называлось смотреть «Чапаева». В фильме, как известно, есть сцена с картошкой.

Утром мой приятель Коля Борисов поинтересовался: как, мол, «Чапаев»?

– Отлично, – ответил я. – Нам еще показали два киножурнала, поэтому поздно и вернулись.

На «Лебединое озеро» из строя вышли четверо. Среди них и Коля Борисов. Они мыли полы.

* * *

Моя тетка в то время работала в детском саду. Помню, пришла она к нам и, увидев кочергу, которой мама помешивала головешки в печке, сказала:

– Хорошая у вас кочерга. А мы в детском саду мучаемся, у нас вместо кочерги ружье.

– Как ружье? – не поверив, спросил я.

– Да так, настоящее ружье, дуло есть, приклад.

– Вот бы мне его! – сказал я мечтательно.

– А чем же мы печку мешать будем? – спросила тетка.

* * *

Командир огневого взвода лейтенант Ларин забавно говорил вместо «огневики» «угневики».

Вызовет он, бывало, помком взвода и говорит:

– Собери-ка угневиков, я им прочту профилактику.

Когда все собирались, он начинал свою «профилактику»:

– Что же получается, товарищи? На седьмой батарее – прогресс, а на нашей – агресс.

* * *

Любимым выражением военфельдшера Бакурова было «проявите находчивость». Как-то я сказал ему, что нам не завезли дров и нечем топить печки.

– Достаньте, проявите находчивость, – сказал мой начальник.

Наступила ночь. Вместе со своим приятелем-санитаром я отправился «проявлять находчивость». Осторожно подошли к дому комсостава и начали пилить скамейку. Тут же в окне квартиры начальника штаба открылась форточка, высунулась рука с наганом, и бабахнул выстрел. Мы побежали, в панике бросив пилу.

На другой день дежурный по штабу ходил и всех спрашивал: «Кто потерял пилу?» Он и к нам в санчасть зашел.

– Это не ваша пила?

– Да, нет, – говорим, – наша на месте.

И показываем ему вторую пилу, которая, по счастью, оказалась у нас: в общем, «проявили находчивость».

* * *

Стояла страшная жара. Ходили по военному городку все разморенные. В это время с инспекцией приехал из округа полковник. Проверяющий ходил по городку и всех разносил в пух и прах. Рядом с ним – начальник штаба.

А тут – ЧП. Неизвестно откуда появился пьяный писарь (потом выяснилось, что он только что вернулся со свадьбы сестры). Стоит писарь посреди городка и разглагольствует. Что делать? Друзья «проявили находчивость»; взяли писаря за руки, за ноги и со словами: «Лежи тихо, а то погибнешь» – спрятали его под грузовик, стоявший на площадке.

Подходит полковник к грузовику и видит: ноги чьи-то из-под машины торчат.

– Как фамилия бойца? – спрашивает полковник у начальника штаба. Тот назвал первую попавшуюся.

– Молодец. Единственный человек делом занят. Объявить ему благодарность, – сказал полковник и уехал из городка.

Рассказывали, что на другой день обнаглевший писарь потребовал объявления благодарности перед строем. Начальник штаба дал ему трое суток ареста.

* * *

22 июня 1941 года по случаю воскресенья с Боруновым, взяв трехлитровый бидон, пошли на станцию покупать для всех пива. Подходим к станции, а нас останавливает пожилой мужчина и спрашивает:

– Товарищи военные, правду говорят, что война началась?

– От вас первого слышим, – спокойно отвечаем мы. – Никакой войны нет. Видите – за пивом идем. Какая уж тут война! – сказали мы и улыбнулись.

Прошли еще немного. Нас снова остановили:

– Что, верно война началась?

– Да откуда вы взяли? – забеспокоились мы.

Что такое? Все говорят о войне, а мы спокойно идем за пивом. На станции увидели людей с растерянными лицами, стоявших около столба с громкоговорителем. Они слушали выступление Молотова.

Как только до нас дошло, что началась война, мы побежали на наблюдательный пункт…

Прибегаем совершенно мокрыми на наблюдательный пункт и видим сидящего на крыльце дома сержанта Крапивина. Он спокойно курил. Заметив нас, спросил:

– Ну, где пиво?

– Какое пиво?! Война началась! – ошарашили мы его.

* * *

Навсегда вошло в мою жизнь 14 января 1944 года – великое наступление, в результате которого наши войска сняли блокаду и отбросили фашистов от Ленинграда. Наша батарея снялась, и мы двинулись из Пулкова…

Ночь. Темно… Мы не спали несколько ночей – страшно устали, промокли. А из-за оттепели все раскисло. Кругом грязь. Сыро. Противно. Зашли в пустой немецкий блиндаж, зажгли коптилку и достали сухой паек: колбасу, сухари, сахар.

Стали есть. И тут увидели, как по выступающей балке спокойно идет мышь. Кто-то на нее крикнул. Мышь не обратила на это никакого внимания, прошла по балке и прыгнула к нам на стол. Маленькая мышка. Она поднялась на задние лапки и, как делают собаки, начала просить еду. Я протянул ей кусочек американской колбасы. Она взяла ее передними лапками и начала есть. Мы все смотрели как завороженные.

Видимо, просить еду, не бояться людей приучили мышь жившие в блиндаже немцы.

Петухов замахнулся автоматом на незваную гостью. Я схватил его за руку и сказал:

– Вася, не надо.

– Мышь-то немецкая, – возмутился Петухов.

– Да нет, – сказал я. – Это наша мышь, ленинградская. Что, ее из Германии привезли? Посмотри на ее лицо…