Цитадель - [3]

Кражи, грабежи, изнасилования, убийства шквалом прокатились по кварталам и улицам, задав полиции небывалый темп и напряжение, переполнив камеры полицейских участков.

А информация, скрытая военным командованием, вовсе не коснулась ушей общественного мнения. Управление базы военно-морских сил в Стар-Форте приняло особые меры для наведения должного порядка в своих подразделениях. Основания для введения чрезвычайного режима были несомненны и обоснованы.

Началось с того, что воскресным днём истребитель военно-морских сил, взлетевший с палубы авианосца «Нэйшнл», ухитрился таранить транспортный «Боинг-777», перевозивший груз особой государственной важности. Оба самолёта взорвались в воздухе и рухнули в море. Официально причиной катастрофы посчитали туман и ошибку в работе навигационных приборов. Но если б кто-нибудь удосужился проверить воскресную метеосводку, то наверняка бы удивился. Ибо она свидетельствует: погода стояла прекрасная, никакого тумана и в помине не было. Если не считать помехой для воздушного движения плотную завесу над небольшим участком акватории, поднимающуюся над поверхностью моря не более чем на тридцать метров.

Вечером в воскресенье, почти через сутки после золотого дождя, в портовом ресторане произошла небывалая по размаху и трагичности потасовка военных моряков и докеров. Полиция не смогла справиться своими силами, и для прекращения кровавой драки привлекли роту морской пехоты. Печальный итог: более десятка убитых, полсотни тяжело раненых. Описание этого происшествия напоминало эпизод с театра боевых действий.

В понедельник экипаж боевого крейсера «Морская звезда» в полном составе не вернулся из берегового увольнения. Моряки, возвращённые на корабль принудительно, отказались выйти в море. Объяснение у всех одно, — непонятный, панический, смертный страх. В итоге намеченные на следующую неделю морские манёвры отменили.

Странно или нет, но эти события никто не связал с ночным происшествием у Нью-Прайса. Только один из журналистов, сопоставив ставшие известными ему факты недели и сведения о золотом дожде, решил начать собственное расследование.

Барт Эриксон, ведущий тележурнала «Мир и наука» государственной телекомпании Сент-Себастьяна «Независимость и прогресс», утром четвёртого дня после ночной сенсации, прибыл на своём стареньком «Бьюике» в рыбачий посёлок Нью-Прайс. Предусмотрительно оставив в машине телекамеру, диктофон, пиджак и галстук, демократично закатав рукава белой рубашки, он осмотрелся и отправился по домам рыбаков.

Берег тих и пустынен. Лодки кособоко покоятся на песчаных ложах, сети висят на растяжках, в море никто и не собирается.

Первая же встреча показала Барту: его собратья здесь хорошенько потрудились, и местное население выработало иммунитет к гостям из любопытного города. Все как один упорно не слышали его вопросов о золотом дожде, тумане или морских цветах.

Отсутствие производственной активности рыбаки объяснили немногословно и непонятно: наступил плохой период, надо переждать. Никто не посмотрел ему прямо в глаза, не предложил чашечку кофе или просто воды. В воздухе витали испуг и настороженность.

Контраст в восприятии одного и того же события обитателями асфальта и людьми моря поразил Эриксона. Восставшая из мрака прошлого легенда о золотых людях, решил он, больно задела чувствительные сердца людей, непосредственно связанных с природой и зависящих от неё. Обойдя десятка два домов, ничего не выяснив ни у рыбаков, ни у их жён или детей, журналист решил было плюнуть на свою затею и возвратиться в город, как увидел на берегу одинокую фигуру.

Рыбак лет пятидесяти, с лицом, изборождённым глубокими морщинами, спокойно сидел у лодки и чинил сеть. Неторопливые уверенные движения, твёрдый взгляд, — всё говорило о том, что этого человека всеобщая скрытая паника не затронула.

Эриксон подошёл ближе, пожелал рыбаку здоровья, назвал своё имя и присел рядом на пустую канистру, не заботясь о состоянии брюк. Несмотря на ответное молчание, он понял, что рыбак оценил его непосредственность и продолжил:

— Я не привык и не хочу вам лгать. Вы угадали, я журналист. Из телевидения. Но здесь не по служебному заданию. Всё, что вы мне расскажете, не выйдет на экран или газетные страницы. Достаточно ли обещания?

Рыбак поднял голову и посмотрел на Эриксона спокойным, но тяжёлым взглядом.

— Тогда зачем вы здесь? — голос его был твёрд, с преобладанием низких глуховатых тонов.

— Мне самому надо разобраться. Не знаю что, но что-то внутри тянет меня к этой тайне. Мне хорошо известно: когда происходит что-нибудь важное, мои коллеги только запутывают дело. Мне же хочется добраться до правды. И не ради сенсации.

— Какую правду вы хотите отыскать в Нью-Прайсе? — рыбак ничем не показал, что принял откровенность Эриксона.

— Я обошёл половину посёлка. В море никого, на берегу вы единственный. Все заперлись в домах и молчат. В душах людей поселился ужас. Откуда? Неужели старая сказка о каком-то заколдованном дожде способна так запугать людей? Людей, которые постоянно рискуют жизнью! Ведь это простое совпадение…

Старый рыбак опустил сеть на песок, не торопясь раскурил сигарету, выдохнул синеватый клуб дыма. Воздух вокруг Эриксона сразу же потерял ватную вязкость, он услышал шорох моря, катящего по влажному песку, ощутил приторно-горький запах оставленных ночным приливом водорослей. Стало уютно, будто он вернулся в детство, в дом своего отца. Он непроизвольно вздохнул и остановил широко раскрытые глаза на красно-коричневой крепкой руке; большой и указательный пальцы сжимают сигарету. Рука с сигаретой была неотличима от другой, оставшейся в памяти.