Цитадель песков - [13]

Афолле метнул в ее сторону тревожный взгляд.

— Ты что, собираешься здесь есть? — шепотом спросил он.

— А что? — отозвалась Соня.— Выглядит вполне съедобным. По правде сказать, мне дурно делается, когда я вижу такое количество яств…

— Выглядит-то оно неплохо,— согласился Афолле,—но ты не подумала о том, что во всем этом может быть замешана магия? Вдруг, откусив от этого мяса, ты погибнешь? Или станешь частью этой магии?

— Мне уже все равно,— призналась Соня.

На самом деле она лукавила: ей было далеко не безразлична ее будущая судьба. Не таким человеком была Рыжая Соня, чтобы променять свое будущее на кусок жареного мяса. Однако внутреннее чувство — инстинкт, если угодно,— которое никогда еще ее не обманывало, безошибочно говорило ей о том, что никакой опасности в этой снеди не таится.

Соня с наслаждением принялась поглощать жареное мясо. Афолле с опаской следил за ней. Однако ничего особенного пока что не происходило.

Улыбаясь, Нуакшот поднесла к губам бокал и пригубила вина.

— Угощайся, Афолле! — произнесла она ясным, звонким голосом.— Ты мой гость! Клянусь Жизнью и Смертью — тебе не грозит здесь никакой опасности.

Опустив глаза, Афолле попытался скрыть смущение. Соня тихонько хмыкнула.

Утолив голод, гости Нуакшот приступили к фруктам, оказавшимся сладкими и сочными. Настало время кое-что прояснить. Но прежде чем Афолле успел задать первый вопрос, Соня опередила его:

— Твоя кухарка, госпожа,— выше всяких похвал. Кто стряпает для твоего стола?

Вопрос, казалось, застал повелительницу Аудагосте врасплох. Пожав плечами, та отвечала:

— Не знаю…

— Но эта крепость,— вмешался Афолле,— она существует на самом деле?

— Конечно.— Нуакшот была удивлена.— Разве ты не гость в стенах этой крепости? Разве ты не вошел в ворота, не прошелся по улицам, не видел фонтана, не ел и не пил за моим столом? Скажи, разве ты не утолил голод?

— Благодарю тебя.— Афолле слегка наклонил голову, приветствуя Нуакшот.— Ты права, Твоя забота о нас велика. Но скажи — куда же девается крепость, когда она исчезает?

Нуакшот переплела тонкие пальцы, поиграла перстнем. Ее прекрасное лицо выглядело теперь задумчивым.

— Куда уходит то, что исчезло? — повторила она.— Где хранятся утраченные дни? Где живут умершие люди? Куда прячется время, когда она минует?

Она замолчала. В тишине было слышно, как где-то в глубине дворца еле слышно, мелодично журчит вода еще одного фонтана.

Осторожно, словно боясь спугнуть дикого зверя, Соня спросила:

— Ты владеешь тайной Жизни и Смерти, Нуакшот?

— Да,— просто ответила девушка.

Афолле напрягся и задрожал всем телом. Теряя самообладание, он закричал:

— Значит, ты нашла наше фамильное сокровище!

Подведенные краской брови Нуакшот медленно выгнулись, точно рассерженные кошки.

— О чем ты, Афолле? Какое сокровище из утраченных в Аудагосте ты называешь своим фамильным?

— Эликсир бессмертия! Ты нашла его!

Афолле так и трясся. Теперь он был поистине страшен. Казалось, еще миг — и он набросится на загадочную незнакомку и начнет ее душить.

Но Нуакшот оставалась невозмутимой.

— Выслушай меня, Афолле.— Голос повелительницы призрачной цитадели звучал твердо.— Ты поймешь, что эликсир не содержит в себе никакого бессмертия. Ты постигнешь также тайну Аудагосте… тайну смерти своего брата… и мою тайну — тоже.

Она хлопнула в ладоши, и неожиданно весь зал оказался усыпан белыми и розовыми розами. Аромат влажных свежих лепестков наполнил воздух.

— Как хорошо! — Соня с наслаждением потянулась. Она начинала понимать, что к чему. Никакой роковой тайны в Аудагосте они, похоже, не найдут — так почему бы не насладиться редкими минутами отдыха?

Однако Афолле так не считал. Он не спускал с лица незнакомки напряженного, требовательного взгляда.

-— Что ж…— проговорила та, небрежно вертя в пальцах красную розу.— Начну. Мое имя — Нуакшот. Я — Рисующая Смерть. Вот как это случилось…

* * *

В тот день, когда в крепость Аудагосте вошел усталый караван, маленькая девочка по имени Нуакшот играла со своими братьями возле фонтана. Изможденные люди, покрытые пылью, со спутанными волосами и бородами, с потускневшими глазами, такие испуганные, словно они бежали из ада и дьяволы гнались за ними по пятам, приблизились к фонтану и начали жадно пить воду.

Дети стояли в стороне и наблюдали за ними, не скрывая любопытства. Нуакшот спросила одного из братьев:

— Кто они?

Но никто не мог ответить на этот вопрос.

Один старик, выглядевший менее испуганным, чем остальные, но более усталым, сел на краю фонтана и жестом подозвал к себе маленькую Нуакшот. Та приблизилась, отважно и доверчиво.

— Как тебя зовут, дитя? — спросил старик негромко, приятным глуховатым голосом.

— Нуакшот, господин,— ответила девочка.

— Кто твой отец? — снова спросил старик.

Девочка промолчала. Хоть и была она мала, но знала уже, что отцом ее был вовсе не муж ее матери. Если бы она родилась мальчиком, ее отдали бы в отцовский род — кто знает, возможно, из нее вырос бы воин в свите владыки Аудагосте или придворный мудрец, звездочет, врач, стихоплет. Но Нуакшот родилась девочкой, и это определило ее судьбу. Отец отказался от нее. Она осталась с матерью. Когда-нибудь она вырастет, станет обычной женщиной, получит мужа — воина или торговца, родит ему сыновей…