Цитадель - [11]
Заглянув во флигель, Томо увидела следующую картину: посреди комнаты стояло новое зеркало на подставке из шелковичного дерева, на него была наброшена алая креповая накидка с кремовым узором. В соседней гардеробной в шесть татами красовался новый комод. У Томо даже глаза округлились.
— И постельные принадлежности тоже с иголочки! — негодующе заметила Сэки, раздвигая створки встроенного шкафа. Внутри, на верхней и нижней полках, на подстилках из шёлковых фуросики[29] цвета бледно-зелёных, едва распустившихся почек, с изысканным узором из виньеток, лежали два пухлых, свеженабитых ватой матраса, одно ватное одеяло и одно стёганое ночное кимоно из тиснёного золотисто-жёлтого шёлка в клетку. Рукава кимоно с пунцовым отливом были уютно сложены вместе.
— Это чья комната? — удивлённо спросила пришедшая с Томо Эцуко, повернув к матери своё белое, удлинённое личико.
— Твой отец построил новый флигель, чтобы работать здесь с деловыми бумагами, — резко ответила Томо. — А теперь ступай, милая!
Она словно гнала Эцуко прочь. Нет, она не должна допустить, чтобы этот кошмар, что угрожал погубить её жизнь, разрушил ещё и жизнь дочери! Однако для Эцуко беспредельное отчаяние матери выглядело иначе. Мать нужно бояться. И девочка вприпрыжку побежала по коридору — прочь от Томо. Она искала компанию поприятнее, например красивую Сугу, словно источавшую сладостный аромат.
— Прикажете постелить господину здесь прямо сегодня? — спросила Сэки, так и впиваясь глазами в Томо.
— А… Да, пожалуй.
— А Суге-сан? В соседней комнате?
— Пусть постелет себе сама.
Томо постаралась придать лицу безразличное выражение, однако при мысли о том, что в груди Сэки бушует точно такой же пожар, она невольно перевела глаза в сад. Её затопило чувство стыда.
В саду, в тени зубчатых зелёных листьев, под вьющимися виноградными лозами стояли Эцуко и Суга. Суга была одета в летнее юката с белым узором на тёмно-синем фоне. Она подняла кверху руку, видимо, по просьбе Эцуко, легонько касаясь свисавшей над её головой бледно-зелёной грозди. Солнечный свет, просачивавшийся сквозь увитую виноградной лозой шпалеру, придавал коже Суги нежный зеленоватый оттенок.
— Как же их можно есть — ведь они такие зелёные?
— Попробуй, очень вкусно! Это европейский сорт. Звонкий голосок Эцуко доносился очень чётко.
Суга сорвала гроздь и положила в рот похожую на зелёный сапфир ягоду.
— Ну что, сладко?.. Саженцы нам прислали с опытной сельскохозяйственной станции.
— Вправду сладко… Первый раз вижу сладкий зелёный виноград!
Радостно улыбаясь друг другу, девочки отрывали зелёные виноградины и отправляли их в свои коралловые ротики. Сейчас Суга, на людях такая взрослая и сдержанная, казалась невинным ребёнком, почти ровесницей Эцуко. Глядя на её чистое, беззаботно улыбающееся лицо, на расслабленные движения, Томо не могла избавиться от видения: ей мерещились спрятанные за створками фусума[30] жёлтые постельные принадлежности…
Это было подло. Это было дурно. Отдать девочку, которой впору в куклы играть, многоопытному, познавшему все пороки этого мира мужчине — старше её! Родители знали правду и поощрили сделку. Ведь если не Сиракава, то кто-то другой… Всё равно пришлось бы продать юную плоть Суги в обмен на благополучие семьи. Суга так непорочна и ослепительно красива, что была обречена с самого начала. Её всё равно продали бы — не сюда, так в другое место. В другие руки. Рано или поздно. Томо испытала невольное чувство вины за то, что пособничала мужу в чудовищном злодеянии. Всё её существо восставало против происходящего, словно желудок отказывался принимать мясо птицы, убитой на её глазах, — пусть даже убила её не она… Ну почему, почему ей приходится быть участницей этой жестокости, столь же подлой, как работорговля?!
Рассматривая прохладную кожу Суги, словно излучавшую белизну только что выпавшего снега, глядя в её чёрные, огромные, влажные, всегда широко распахнутые, словно от затаённой тревоги глаза, Томо испытывала странное чувство — невольную жалость к великолепному животному, которого ведут на заклание, и в то же время острую ненависть к сопернице, что в один прекрасный момент превратится в чудовище, пожрёт её мужа и ураганом промчится по дому, круша всё на своём пути…
На другой же день после их возвращения в Фукусиму в усадьбу зачастили торговцы из мануфактурного дома «Маруя». Почти каждый день они приходили с тюками тканей всех сортов и оттенков и раскладывали их в гостиной. Обычно они заявлялись под вечер, к возвращению Сиракавы из управы, и заваливали всю огромную гостиную отрезами, чтобы хозяин мог сам посмотреть и сделать выбор. Сиракава покупал ткани и для Томо с Эцуко тоже, однако главной его заботой была, конечно же, Суга. Он словно подбирал приданое для невесты, предусматривая всё, что может понадобиться юной жене. Летние и зимние официальные кимоно с фамильным гербом и пущенным по подолу рисунком, узорчатые двойные пояса на подкладке… Отрезы шёлкового газа, жатого шёлка… Драгоценное тончайшее полотно, шёлковый креп и даже алые нижние длинные кимоно. Суга ужасно смущалась из-за того, что к ней, обычной служанке, которая ничего ещё не умеет, относятся как к почётной гостье. Новые кимоно не радовали её, она скорее испытывала смутное беспокойство. Однако это лишь ещё сильнее разжигало затаённый огонь в глазах Сиракавы.
Для дам поэтического кружка Миэко Тогано – мудрая наставница, для критиков – издательница литературного журнала и талантливая поэтесса, для всех вокруг – сильная личность, очаровательная женщина, и в пятьдесят лет сохранившая утонченную красоту. А для своей невестки она – средоточие таинственной силы, влияющей на поступки людей. Молодая вдова одержима духом свекрови, ей кажется, что Миэко затеяла страшную игру, в которую вовлечены, кроме них обеих, двое мужчин…Роман известной японской писательницы Фумико Энти (1905–1986) в России издается впервые.
Доверие могущественного чиновника Юкитомо Сиракавы к жене Томо безгранично. Но просьба мужа выбрать для него наложницу глубоко ранит ее любящее и гордое сердце. Охваченный желанием, властный сластолюбец Юкитомо не останавливается ни перед чем. И томятся в его доме прекрасные женщины, словно редкие драгоценности в шкатулке, без света, любви и радости. Лишь Томо, бесстрастная как китайская императрица, держит на своих плечах благополучие семьи, и никому не дано знать о ее истинных чувствах.Роман известной японской писательницы Фумико Энти (1905–1986) в России издается впервые.
История дантиста Бориса Элькина, вступившего по неосторожности на путь скитаний. Побег в эмиграцию в надежде оборачивается длинной чередой встреч с бывшими друзьями вдоволь насытившихся хлебом чужой земли. Ностальгия настигает его в Америке и больше уже никогда не расстается с ним. Извечная тоска по родине как еще одно из испытаний, которые предстоит вынести герою. Подобно ветхозаветному Иову, он не только жаждет быть услышанным Богом, но и предъявляет ему счет на страдания пережитые им самим и теми, кто ему близок.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«Дневник безумного старика» выдающегося японского писателя XX в. Танидзаки Дзюнъитиро является одним из наиболее известных произведений не только этого автора, но и всей послевоенной японской литературы. Повесть переведена на многие языки.Перевод на русский язык осуществлён впервые.Роман классика современной японской литературы Дзюнъитиро Танидзаки (1889–1965) «Дневник безумного старика» заслуженно считается шедевром позднего периода творчества этого замечательного писателя. Написанный всего за три года до смерти автора и наделавший много шума роман поражает своей жизненной силой, откровенным эротизмом и бесстрашием в описании самых тонких, самых интимных человеческих отношений.
Ёсиюки Дзюнноскэ (1924–1994) — известный писатель так называемой «третьей волны» в японской литературе, получивший в 1955 г. премию Акутагава за первый же свой роман. Повесть «До заката» (1978), одна из поздних книг писателя, как и другие его работы, описывает частную жизнь, отрешённую от чего-либо социального, эротизм и чувственность, отрешённые от чувства. Сюжет строится вокруг истории отношений женатого сорокалетнего мужчины Саса и молодой девушки Сугико, которая вступает в мир взрослого эротизма, однако настаивает при этом на сохранении своей девственности.В откровенно выписанных сценах близости, необычных, почти неестественных разговорах этих двух странных любовников чувствуется мастерство писателя, ищущего иные, новые формы диалогизма и разрабатывающего адекватные им стилевые ходы.
Лауреат престижных литературных премий японская писательница Масако Бандо (1958–2014) прославилась произведениями в жанре мистики и ужасов, сумев сохранить колорит популярного в средневековой Японии жанра «кайдан» («рассказы о сверхъестественном»). Но её знаменитый роман «Дорога-Мандала» не умещается в традиционные рамки современного «кайдана», хотя мистические элементы и играют в нём ключевую роль. Это откровенная и временами не по-женски жёсткая книга-размышление о тупике, в который зашла современная Япония.
Содержание:ЛОУЛАНЬ — новеллаПОТОП — новеллаЧУЖЕЗЕМЕЦ — новеллаО ПАГУБАХ, ЧИНИМЫХ ВОЛКАМИ — новеллаВ СТРАНЕ РАКШАСИ — новеллаИСТОРИЯ ЦАРСТВА СИМХАЛА — новеллаЕВНУХ ЧЖУНХАН ЮЭ — новеллаУЛЫБКА БАО-СЫ — новеллаВпервые читатель держит в руках переведенную с японского языка книгу исторических повестей и рассказов, в которых ни разу не упоминается Япония. Более того, среди героев этих произведений нет ни одного японца. И, тем не менее, это очень японская книга. Ее автор — романист, драматург, эссеист, поэт, классик японской литературы XX в.