Цирк монстров - [43]
Протиснувшись в узкий проход между клетками, я заметил, что они не пусты: там обнаружились высохшие змеиные шкуры, панцири каких-то земноводных, чучело двухголового козла (явный трюк!), старые, покрытые плесенью цирковые костюмы на вешалках… В одной клетке я даже увидел отвратительную коллекцию заспиртованных в банках эмбрионов. Резкий запах гнили довершал впечатление.
Оступившись, я задел одну из клеток, укрытую брезентовым пологом. От толчка полог съехал на землю, и я увидел, что в клетке находятся люди.
Стоящие совершенно неподвижно.
В клоунских костюмах.
С пластиковыми пакетами на голове, закрывающими лицо.
— Черт!.. — выдохнул я.
— Это манекены, — сказала Конни.
— Ну и шуточки!..
— Вы что, испугались?
— Да ну что вы. Обожаю лазить по старым клеткам и натыкаться на мертвых клоунов.
Наконец мы добрались до центра лабиринта, и там нас ждало самое лучшее — огромная голова дьявола из папье-маше, рот которой служил входом на лестницу, уходящую вверх.
— Очевидно, это означает: «Добро пожаловать в преисподнюю Джорджа Дента! Оставь надежду всяк сюда входящий!», — нарочито зловещим тоном произнес я.
Конни улыбнулась.
Я вскарабкался по лестнице и просунул голову в открытый квадратный люк:
— Есть тут кто?
В третьеразрядных фильмах ужасов именно в такие моменты кого-то из героев — как правило, идиотов-тинейджеров, забравшихся в мрачный старый дом, — садистски убивает какой-нибудь Майкл Майерс.[13]
— Войдем, — не дождавшись ответа, наконец решил я.
Мы вошли в темный коридор, который привел нас в большую комнату. Первым, что бросилось мне в глаза, был гигантский плакат кинофильма «Под куполом самого большого в мире шапито». Он занимал целую стену. Наискось по нему шла размашистая надпись маркером: «Каждый новый день — это огненный обруч, сквозь который прыгают львы». Здесь обнаружились также старый крутолобый телевизор (интересно, черно-белый?), пластмассовый бюст Рональда Рейгана и другой такой же — Буша-младшего. У обоих посреди лица краснел клоунский нос. Но самым впечатляющим было множество фотографий: они покрывали стены от пола до потолка.
Я начал их рассматривать. На некоторых были настоящие легенды цирка: гигант Томайни и его перепиленная пополам жена, Мелвин Беркхарт, глотатель гвоздей, Дьябло, ученый пес.
Конни всплеснула руками:
— Потрясающе!
— Готов спорить, что ни одной моей фотографии у него нет.
— А тут надписи на каких-то иностранных языках… О, какая прелесть: «Роро, дрессированный енот-полоскун…»
Терраса, смежная с комнатой, была освещена.
Я вышел.
Небольшая квадратная терраса, примерно четыре на четыре метра, была окутана плотной москитной сеткой. В здешних местах это обычное дело — не будь таких сеток, насекомые целыми роями слетались бы в дома с наступлением вечера, когда зажигался свет.
Мой отец с невозмутимым видом сидел напротив меня в кресле-качалке. Он пил пиво и ел фасоль прямо из консервной банки деревянной ложкой. На столе рядом с ним лежал бинокль.
Отец указал на холодильник и лаконично мне сообщил:
— Пиво там.
Даже не поздоровался.
Не говоря уж о всяких там «Кого я вижу?!» и прочем в том же роде.
Я и сам толком не знал, облегчение, злость или разочарование чувствую от такого приема.
— Ты не слышал, как я вошел? — спросил я, открывая холодильник.
— Я наблюдал за воронами в бинокль. Грохот твоей колымаги их распугал.
— Я и не знал, что приехал на танке.
— Птицы любят это место, потому что оно спокойное. И люди, живущие здесь, тоже.
Он продолжал есть фасоль, краем глаза поглядывая на меня. Я взял из холодильника банку «Будвайзера» и вскрыл ее. Кроме пива, в холодильнике обнаружились остатки ростбифа, два просроченных йогурта и томатный сок. Типичный холодильник старика.
— Необычный у тебя гараж, — заметил я.
Он пожал плечами.
— И я уж не говорю об этом типе на регистрации, — прибавил я.
— Ты про Эдвара?
— Здоровенный чернокожий с глазами навыкате. Шея у него, как у боа-констриктора.
— Ну да, это Эдвар.
— Он сначала даже не хотел нас пропускать.
— Это потому, что я ему плачу. — Отец поставил банку на стол и промокнул губы салфеткой. — А когда ты говоришь нас, ты наверняка имеешь в виду девицу, которая обшаривает мой дом, пока ты заговариваешь мне зубы.
В этот момент на террасу вошла Конни.
— Я ничего не обшариваю, мистер Дент, — сказала она.
Отец замер, но только на мгновение. Потом протянул руку:
— Зовите меня Джордж.
— Конни Ломбардо, — произнесла моя медсестра, протягивая руку в ответ. — Должна признаться, на меня произвела огромное впечатление ваша коллекция фотографий. Можно подумать, ваш бродячий цирк проехал через всю Америку.
Лицо отца прояснилось.
— Так и есть, — подтвердил он. — Мы давали представления повсюду — от самых захолустных дыр на Среднем Западе до холмов Голливуда! Вы видели фотографию, где я стою между Джеком Николсоном и Романом Полански?
Конни кивнула.
— Но мне больше понравилась та, где вы с Фрэнком Синатрой, — сказала она. — Лас-Вегас, мафия, костюмчики в полоску — целая эпоха, не правда ли?
Джордж подмигнул мне:
— У твоей цыпочки хороший вкус.
— Она не моя цыпочка. Конни у меня работает.
Джордж бросил на нее оценивающий взгляд:
