Цирк чудес - [95]

– Убирайся, – тихо говорит он и щелкает кнутом. – Убирайся! – рычит он. – Убирайтесь, вы оба!

Он волк, твердит он себе, он волк, а не кролик. Перед его глазами стоят клетка с табличкой «Счастливое семейство» и гладкие косточки, очищенные от мяса. Волк, прилежно облизывающий лапы.

Тоби поворачивается, собираясь уйти. Нелл прижимается к нему. Джаспер смотрит на своего брата. Тоби не может уйти, это невозможно. После всего, что он дал… Его кулак движется, как будто по собственной воле, и с глухим звуком сталкивается с ребрами брата. Боль расцветает в его руке, электрическими искрами отдается в локте. Он размахивается и бьет сильнее; пот застилает ему глаза и капает на рубашку. Он испытывает неудержимое желание причинить боль, заставить соперника страдать, вернуть себе власть над положением. А потом Джаспер пятится и мир начинает вращаться, впечатывая его в землю. Что случилось? Он распростерся на траве, во рту привкус медных монет. Тоби стоит над ним и потирает костяшки пальцев.

Нет, думает Джаспер. Так не пойдет.

Он пытается встать, но фургоны вокруг раскачиваются, как лодки, отвязанные от причала. Ему приходит в голову только одна вещь, способная остановить Тоби и восторжествовать над ним.

– Что ты сделал с Дэшем, Тоби? Почему ты никому не рассказал, что случилось с Дэшем?

Его брат поворачивается, приоткрыв рот.

Теперь он мой, думает Джаспер. Вместе с этим приходит странное облегчение, как будто, раскрыв связующий их секрет, он тоже обрел свободу.

Он ожидает, что Стелла обрушится на Тоби с гневными вопросами, что этот нарыв наконец-то прорвется. Но Стелла не слышала его, и его слова пропали втуне. А Тоби… Он думал, что его брат упадет на колени, будет пресмыкаться перед ним и молить о пощаде, вспоминая о том, как Джаспер защитил его. Но когда он поднимает голову, Тоби уже ушел, растворился в толпе.

Часть V

Altius egit iter. Выше все правит свой путь[27].

Овидий, «Метаморфозы», кн. VIII, 8 год н. э.

Нелл

Нелл сидит в углу гостиницы. Стол потемнел от пролитого вина и испещрен сотнями мелких щербин и надрезов. Напротив нее Тоби кладет на стол руку с расставленными пальцами и тыкает ножом между ними, все быстрее и быстрее. Где-то глубоко внутри ей хочется, чтобы он промахнулся и перед ней распустился красный цветок. Будет много крови и разорванной плоти, врачи и лошади с черными плюмажами. Будут изувеченные кости, крики и слезы. Мог ли ее брат предвидеть происходящее; не об этом ли он хотел ее предупредить?

В центре комнаты смеется какая-то женщина, и Нелл сильнее вонзает свои ногти в бедра.

Она гадает, спит ли сейчас Перл, по обыкновению засунув в рот большой палец. Конечно, девочка испугана, даже если Стелла нашла ее, а тем более если она уже находится в незнакомом месте у другого шоумена. Когда Джаспер выгнал Нелл из труппы, Стелла прошептала, что она найдет Перл или выяснит, куда Джаспер отправил ее. Что Нелл должна вернуться завтра, незадолго до начала представления, когда Джаспер будет занят другими делами, и она приведет девочку, если это будет возможно. Нелл закрывает глаза и пытается представить, как она целует нежную щеку Перл и слушает ее болтовню насчет Бенедикта и его любимых семечек.

Уже около полуночи. Трактирщик зевает и демонстративно позвякивает бокалами в надежде, что они поймут намек. Стулья вокруг уже перевернуты на столы. Нелл думает о животных, запертых в клетках. Она думает о Стелле, Пегги и Брунетт.

Тоби хватает ее за руку, чтобы она перестала стучать по столу. Ее пронзает ярость, такая острая, что она готова взорваться. Ее челюсти напряжены, как рога натянутого лука. Ее купили, а потом вышвырнули прочь. Превратили в изгоя, отобрали все, что было важным для нее.

– Пошли, – говорит Тоби, и ей ничего не остается, кроме как следовать за ним.

У них не было времени, чтобы взять с собой что-то ценное. Ни денег, ни чистой одежды. Хозяин гостиницы предоставил им ужин и сон на конюшне, если они приберутся там завтра утром. Когда он уходит, Тоби прикасается к ее руке в знак безмолвной защиты, и она понимает, что та женщина смеялась над ней.

Конюшня маленькая и грязная, сено пожухло и отсырело. Она садится на лошадиную попону, и Тоби кладет подбородок ей на плечо.

– Я не смогу заснуть, – шепчет она. Ее сердце колотится в груди. – Что, если он уже продал ее? Что, если он побил ее?

Тоби медленно выдыхает воздух.

– Нужно подождать до утра. Сейчас ты ничего не можешь поделать.

Она должна найти Перл. Она должна что-то делать. Раскачивать фургоны. Выпускать животных из клеток. Как она может просто лежать здесь? Лошади топчутся и фыркают поблизости. Тоби прижимается к ней, но это мимолетное утешение. Было время, когда это означало бы все самое главное, когда она хотела, чтобы хоть кто-то полюбил ее. Через крошечное окошко она смотрит на луну, висящую в небе, словно наточенный серп.

Просыпается память. Та первая ночь после того, как ее продали, ее руки, рвущие книги. Гнев, первозданный и необузданный. Корешки книг, треснувшие в ее кулаках.

– Что ты подумаешь, если я скажу тебе, что совершил нечто ужасное? – шепчет Тоби.

Она закрывает глаза.