Цирк чудес - [24]

– Оно мое, – слишком поспешно говорит он. – Оно принадлежало моему отцу, просто выглядит так же.

Он натягивает бриджи и выходит из фургона, прежде чем она успевает что-то добавить.

Нелл

Через два дня цирк движется в ночи. Шатер аккуратно разобран, ткань свернута и убрана, деревянные шесты собраны в связки. Нелл видит и слышит, как циркачи расхаживают перед ее фургоном, – Джаспер раздает приказы, маленький мужчина чистит когти у сонного тигра, высокая женщина смеется над шуткой, которую она не уловила, – но она ждет Чарли. Где ее брат? Почему он не нашел ее? Нетрудно оседлать лошадь, а цирковые афиши должны быть прибиты к деревьям и расклеены на мили вокруг.

Может быть…

Она одергивает себя.

Нет, думает Нелл, это не может быть из-за денег. Он не может так поступить с ней.

Она слышит скрип и снова выглядывает в щель между досками. Рядом появляется повозка с клеткой, где расхаживает львица. Большая кошка тихо рычит и ходит взад-вперед. Львица находится на расстоянии вытянутой руки, отделенная от Нелл только деревянной стенкой фургона и прутьями клетки. Ее черные зрачки поблескивают, зубы сверкают в лунном свете. Нелл смотрит на свои родимые пятна и думает о том, где они поймали львицу и как им удалось запихнуть ее в маленькую клетку.

Что-то стучит по ее фургону. Она вздрагивает и подается назад, потом видит, кто это. Это Стелла, и какой-то крестьянин тискает ее, держа ее бороду в кулаке.

– Почему ты ее не отрежешь, сучка? – шипит он и отводит руку, сжатую в кулак.

Везде шум – лязг хомутов, командные выкрики, – и Нелл понимает, что если она закричит, то никто не услышит. Она осматривается по сторонам в поисках импровизированного оружия. Ножка сломанного стула, деревянный ящик? Но потом она слышит звонкий смех. Крестьянин падает, хватаясь руками между ног. Стелла достает сигару из нагрудного кармана.

– Хочешь валяться в навозной куче вместе с этими крысами вместо того, чтобы выступать на сцене?

Пока мужчина хромает прочь, Стелла поворачивается и говорит:

– Знаешь, никто не держит тебя взаперти. У нас есть пунш, если хочешь выпить.

Нелл кусает щеку изнутри.

– Поступай как знаешь.

Она смотрит, как Стелла уходит прочь, демонстрируя непринужденное владение своим телом. Нелл ходила через свою деревню как по натянутому канату, с каждым шагом опасаясь упасть. Но эта женщина свободно размахивает руками и широко шагает. Она наклоняется, чтобы сорвать лютик, и втыкает цветок себе в бороду. Как ей это удается? – дивится Нелл. – Как она может гордиться собственным уродством и смотреть миру в глаза?

Но Стелла права; ее фургон не заперт. Она уверена, что Стелла не стала бы прятаться. Нетрудно выйти на улицу, хотя бы на минутку. Она нажимает на дверь, и створка распахивается настежь. Пульс тяжело стучит в ушах. Она выходит на крыльцо и натягивает рукава пониже. Львица продолжает расхаживать в клетке, ее желтая шкура натянута на узкий костяк. Мимо пробегает девушка с корзиной капусты. Силач и великанша укладывают в фургоны отрезы ткани и кухонную посуду. Никто не глазеет на нее и не указывает пальцем. Она думает о том, что Джаспер сказал о карлице: ее выгнали с фабрики, разрушили ее жизнь потому, что не смогли найти места для нее. Раньше ей не приходила в голову такая мысль. Она могла заработать на жизнь, пока работала в поле, и ее тело все равно считалось способным к деторождению. Она смотрит, как высокая женщина прислоняется к бочке и чешет голову, и ее посещает незнакомое чувство, близкое к стыду.

Вскоре после того, как Нелл возвращается внутрь, ее фургон рывком приходит в движение, скрипят колеса, топают копыта. Она лежит на матрасе и смотрит на высокие темные кусты в щелях между досками. У нее спирает грудь. Она представляет туго натянутую веревку, которая привязывает одну ее руку к дому, а другую – к цирку. С каждым мерным топотом копыт ее тело корчится, как на дыбе, кости вырываются из суставов, плоть рвется, разум разделяется пополам.

Когда они останавливаются на постоялом дворе, чтобы набрать воды, она слышит название незнакомой деревни. Теперь, если она убежит, то не найдет дорогу домой.

Стук в дверь будит Нелл. Она не спала до рассвета, а сейчас, наверное, давно за полдень. Она вскакивает на ноги. Это Джаспер, который держит в руках большой пакет из коричневой бумаги. Он обозревает разрушения, которые она так и не потрудилась прибрать: рваные книги, поломанные перья. Нелл выставляет подбородок.

Джаспер кладет пакет на стол и берется за бечевку.

– Можно показать?

Не дожидаясь ответа, он разматывает бечевку, и пакет раскрывается.

– Это для твоих выступлений, – говорит он. – Ты не можешь вечно носить старые тряпки.

Нелл собиралась сказать что-то обидное, уязвить его, швырнуть подарок обратно. Но когда она видит одеяние из зеленого шелка, которое так аккуратно шила высокая женщина, то замирает в нерешительности.

– Я знал, что тебе понравится, – говорит он. – И это только половина. Я хочу, чтобы ты сейчас надела это платье, а мой брат сфотографирует тебя. У каждого актера должна быть визитная кар-точка.

Только половина? Джаспер ждет снаружи. Нелл разглаживает ткань тыльной стороной ладони. Она такого же цвета, как зимнее море. Спереди нашиты разные фигуры: крошечные звезды, большая белая луна – отголоски черт ее собственного лица. Сначала ей хочется разорвать аккуратные стежки, но потом она видит кучу истерзанных книг и ее окатывает быстрая волна печали. Она встряхивает ткань. Там два предмета одежды: короткие панталоны и дублет-безрукавка такого же фасона, как у Стеллы. Ее руки и ноги будут голыми. Нелл одергивает свое старое платье, подавляя желание заплакать и присесть на корточки, укрыться от невидимых глаз. Она проводит рукой по своим родимым пятнам. Она так тщательно прятала их, а теперь они должны стать частью ее роли.