Циолковский - [17]

Нет, дело не только в «дикости и неопытности». Любовь Константиновна сообщает еще одну грустную деталь: у отца не было денег для уплаты членских взносов. А написать об этом в столицу он постеснялся.

Но и не став членом Русского физико-химического общества, Циолковский чувствовал себя победителем. Конечно, обидно услышать, что труды, которым отдано так много сил, не принесли науке ничего нового. Но разве не приятно узнать, что известные ученые отнеслись к нему с уважением, что они разгадали причину твоих трудностей?

«Книг было тогда вообще мало, и у меня в особенности. Поэтому приходилось больше мыслить самостоятельно и часто идти по ложному пути. Нередко я изобретал и открывал давно известное. Я учился творя, хотя часто неудачно и с опозданием... Зато я привык мыслить и относиться ко всему иронически», – таково автобиографическое резюме Циолковского о событиях давно минувших лет.

И снова заметки Л. К. Циолковской пополняют представления о том, как стремился Константин Эдуардович к знаниям, как интересовался всем, что происходило в далеком от Боровска большом, шумном мире. Нет, вопреки утверждениям некоторых биографов Циолковские не вели в Боровске замкнутого образа жизни.

«Книги он брал у следователя, – пишет Л. К. Циолковская, – у которого был род домашней библиотеки, которую организовало в складчину несколько передовых людей Боровска. Отец мой тоже участвовал в этом кружке».

Рой мыслей бушевал в голове Константина Эдуардовича, когда он вчитывался в письмо Русского физико-химического общества. Оценив проявленную к нему доброжелательность, снова садится он за письменный стол. На этот раз тема работы совсем иная – «Механика подобно изменяемого организма».

Новый труд молодой исследователь посылает в тот же адрес, в Русское физико-химическое общество. Кто же даст о нем свое заключение? Конечно, лучше, чем Иван Михайлович Сеченов, докладчика не найти. И Сеченов, уже окруженный в ту пору ореолом славы, начинает читать рукопись, а прочитав, говорит:

Интересно! Безусловно, интересно!

Свое мнение Сеченов без промедления сообщил в Боровск. Письмо погибло то ли при пожаре, то ли в одном из наводнений. Однако Константин Эдуардович постарался восстановить его по памяти. Эта запись, хранящаяся в архиве Академии наук СССР, такова: «Автор придерживается французской школы, и выводы, сделанные им, частично известны; но труд его показывает несомненную талантливость. К печати он не готов, потому что не закончен».

Короткое письмецо Сеченова – огромная радость для Циолковского. Конечно, ни к какой французской школе он не принадлежал. Просто его выводы совпали с мнением французских ученых. Да стоит ли об этом спорить, когда сам Сеченов благосклонно отнесся к его работе? Сам Сеченов!.. Авторитет Ивана Михайловича в глазах боровского учителя исключительно велик.

В журналах, которые были с жадностью прочитаны в Вятке, не раз мелькало имя знаменитого физиолога. Сеченов яростно сражался против идеализма. И не случайно его нашумевшее исследование «Рефлексы головного мозга» поначалу называлось «Попытка ввести физико-химические основы в психические процессы». Труд молодого Циолковского заинтересовал Сеченова. Отсюда и положительное заключение великого физиолога.

Однако выше возможностей Сеченова было разглядеть другое, лежавшее далеко за пределами его специальности, но зато понятное нам сейчас, три четверти века спустя.

Было бы неверно трактовать «Механику подобно изменяемого организма» как труд чисто биологический. При такой трактовке недолго проглядеть те важные открытия, которые сделал Константин Эдуардович.

От этой работы молодого ученого тянутся незримые нити к его грядущим занятиям экспериментальной аэродинамикой. Совершенно самостоятельно, независимо от Рейнольда (хотя почти одновременно с ним), сформулировал боровский учитель важнейшие положения аэрогидродинамического подобия.

«...абсолютная скорость движения животного в жидкой среде, – писал Константин Эдуардович, – тем больше, чем больше его размеры.

Вообще она изменяется пропорционально кубичному корню из размеров животного.

Большие рыбы двигаются быстрее малых. Большие инфузории, что видно в микроскоп, двигаются скорее малых. Голубь быстрее воробья; орел быстрее голубя; воробей быстрее крылатого насекомого.

Если на практике найдутся уклонения, то это зависит от неполного подобия животных, так как на скорость движения имеют огромное влияние форма тела и другие причины. Приведу в пример тела неодушевленные. Этот пример может быть точнее. Представить себе подобные лодку и корабль, погруженные в жидкость до одной и той же относительной черты. На том и другом предмете положить паровые машины, и, конечно, на корабле поместится сила, пропорциональная его объему или подъемной силе, то есть можно допустить, что сила судна пропорциональна его массе или кубу длины.

Таким образом, к подобно изменяющемуся судну можно применить ту же формулу, как и к животному, которое не может по нашему желанию изменяться подобно.

Если, например, допустить, что длина лодки 10 метров, а длина корабля в 8 раз больше, то есть 80 метров, то скорость корабля будет в два раза (корень из 8 равен 2 ) больше скорости лодки.