Циники - [7]
* * *
- Петер! Как будет по-эстонски "сучка"?
- Собакка? Коэр.
- Спасибо, Петер.
* * *
...На следующее утро телефон запиликал, когда я уже обувалась. Работы для меня никакой не было; я позвонила подруге, которую не видела сотню лет; напросилась в гости. Подруга пребывала в состоянии транса: друзья до весны подкинули ей крольчиху... а та оказалась в "интересном" положении. И готовилась вскоре прижать к пушистой груди бесчисленных ушастых отпрысков.
- Представляешь? Вот пришлю им счет на капусту в эту их Аргентину! Разъездились!
Так жаль было упускать вечер; жизнь.
Но я собралась и поехала смотреть на крольчиху.
Да, еще: утром звонил Балашов.
Сказала ему, что, пожалуй, надо бы завязать со всем этим.
Тоже - жаль. Но я всегда спрашивала себя: кого ради? Нет того, из-за которого мне стоило бы умирать. Даже чуть-чуть.
Если бы он - действительно - полюбил: так, как бывает - ... Если бы. Тогда - пусть - подробности боли. Ведь это будет уже - дар свыше. И я безропотно приму его. Но - только...
- Только после тебя, Балашов.
Вернулась от крольчихи в двенадцатом часу: так боялась домой ехать. Около полуночи зазвонил телефон. Сорвала трубку. На пару секунд - обрывок музыки... откуда-то издалека, из глубины. Затем - короткие гудки.
Села на кровать, не переодеваясь. Ждала: покорно, печально.
Не приехал.
* * *
(Он потягивается, садится на стол. Облокачивается на ксерокс.
- И однажды мы поймем, что не любим друг друга.
Старается быть искренним. Чтобы - никакой патоки.
Но без патоки женщину не приручишь.
Солги! И я буду твоей "собаккой".
Не хочешь. Ты труслив или гуманен?
Хорошо. Тогда - на неделю - но: полюби.
- Демьянова, я и так тебя люблю.
Это не та смерть, которой я достойна. Желала иной: быстрой, яркой, мучительной. Смертельной.
А мне говорят: умри... чуть-чуть.
Не умею. Не хочу.
..."Любовь", "смерть", "вечность"... Мы по-разному верим в эти заклинания.
- Для тебя, Иван, эти понятия - лишь хитросплетения звуков и смыслов. Тебе стало бы стыдно, узнай ты, как глубоко люди их ощущают. Скажем так: есть граница стыда в виде разницы в чувствах при словце "никогда". Даже представить себе не могу, связаны ли в твоих мозгах слова "похороны" и "скорбь".
- А "любовь" и "измена" - в твоих?
- Не уходи от ответа. ...В нашей ситуации ты не меньшая сволочь, чем я.
- Мариенгофа читала?
- Нет. А что?
- У него есть роман, называется "Циники". Женщина на глазах у того, кого любит (и кто, безусловно, любит ее), отправляется к новоиспеченному любовнику. Ее никто не останавливает.
- Этот цинизм больше смахивает на садизм.
- Да нет. Просто это полная свобода. Взаимопонимание. Ладно, я поехал. Сегодня провожать не буду: ну, ты понимаешь.
- Понимаю. Особо не балуйтесь - от этого дети бывают.)
* * *
...Утро: похоже на освобождение.
Вчера: клочок музыки; короткие гудки...
Крольчиху и вправду разнесло...
Сегодня: на работе я опять не нужна... Юлька сказала...
Пошла в душ. По квартире бродит морда, с утра вечно смахивающая на фольгу из-под жаркого.
На всякий случай поставила у двери таз с водой. Задвижки так и не прибавилось.
Тонкие теплые струйки осыпают тело.
Клочок музыки... С чего я тогда решила, что он звонит с работы? Ждала, как дура, до полвторого.
Значит, дома сидим, музыку среди ночи слушаем! Развлекаемся! А ребенок-то? Бедный! как он спит только под всю эту какофонию!..
...Было ли это похоже на освобождение?
Из оцепенения в мареве ласкового дождика выводит грохот жестяного таза того, с ледяной водицей.
- Алексей Гаврилович, вы не ушиблись? Эй?
Ванная комната у нас допотопная, дверь - за поворотом. Милого соседушку я не вижу, но слышно, как он тихо матерится.
- Алексей Гаври...
- Иван. Николаевич.
Плащ летит на пол.
* * *
Потом, после:
- Кто тебе дверь открыл?
- Физкультурник, кто. Такой любезный был - прямо до ванной проводил. "Дашенька, - говорит, - моется".
- Сам он "моется". Я медитирую. В прошлый раз сказала ему: скрип двери - и швабра полетит без предупреждения. Я очень метко кидаю швабры. Особенно из-за угла. Этот потаскун на тебе отыгрался.
- Я прямо в таз с водой вступил.
- Тем более ты не можешь сейчас никуда идти. Кофе?
- Только без сахара.
- Помню.
- Все еще? Я думал, уже забыла.
- Не издевайся.
- На той неделе у меня жена уезжает к родителям. На три дня.
- Когда?
- В среду. Show must go on.
* * *
Три дня - пошли.
Иван приводит меня к себе, в гости. Живут, оказывается, с его бабушкой. У бабули - идея фикс.
- Ванечка, не могу... Помру я скоро...
Мне:
- И так она - уже лет пятнадцать.
Ей:
- Ба, помочь, что ли?
- Не надо.
Полная свобода: взаимопонимание.
* * *
Очень выигрышный фильм - для парочек.
Я видела его в Таллинне - на большом экране. Иван же - на видео, в тряпочной копии.
Восемь вечера, будний день: народу в зале - кот наплакал.
В темноте пробираемся наверх, на балкончик: прямо над входной дверью. Смотрю вниз, в пропасть. На полу - ниточка света.
- Мы дверь не прикрыли.
Ниточка тает, пропасть чернеет.
...Балашов кивает на экран:
- Что, Дашка, слабо тебе - как она?
- Мне? Слабо?
Ставлю ногу на бордюрчик балкона, поднимаюсь. Снизу - пропасть.
«Там, где хочешь» — третий роман Ирины Кудесовой, прозаика, переводчика, журналиста телеканала «Россия» во Франции.Марина, молодая художница из провинциального городка, приехала в Париж — написать его крыши и улочки, выучиться на дизайнера… и, возможно, найти любовь. Парижская жизнь, как карусель, уносит ее от семейных скандалов и неустроенности, из ресторана на Елисейских Полях в бедные эмигрантские районы, от одного мужчины к другому, от полного отчаяния — к внезапной надежде…Иллюстрации в тексте: Дмитрий Евтушенко.
Решив порвать с опостылевшим светским окружением, Розамунда убегает из дома и волею судьбы попадает на небольшую яхту. Случайное знакомство с начинающим писателем заканчивается бурным романом. Но счастье, которое, казалось, уже близко, неожиданно омрачает тетушка, разыскавшая беглянку…
Любовный треугольник приправленный семнадцатью сочными блюдами. В Афинах совращение начинается на кухне.Димитрис и Дамоклес живут в одном доме. У них есть общая страсть — кулинария, однако, как скоро выясняется, есть общая любовь — Нана.Завоевать сердце жестокой Наны друзья решают в честном поединке на кухне. По мере того как растет гора тарелок и рецепты приобретают все большую изысканность, мы наблюдаем развитие этой необыкновенной и комический дуэли, в которой противники сражаются на салатах из морского ежа, фаршированных виноградных листьях и прочих деликатесах, собранных со всего Эгейского бассейна.Кто же из друзей завоюет сердце роковой чревоугодницы, а кто останется не солоно хлебавши?Страстная, чувственная книга о еде… Только из-за рецептов ее просто необходимо иметь в домашней библиотеке!
Молодой начинающий актер, красавец Шеридан Уорд, никак не может найти свое место в Голливуде. Помог случай — актера рекомендуют продюсеру Джильде Лоуренс, которая подбирает исполнителя на главную роль в сериале а-ля «Джеймс Бонд». Шеридан и Джильда полюбили друг друга. Однако до безмятежной идиллии оказалось, увы, далеко. Вокруг восходящей звезды начинают плестись интриги, возникать жуткие сплетни. И Джильда уже готова поверить, что ее избранник — негодяй, и навсегда расстаться с ним…
Нью-йоркский художник Джефф Рукер уговаривает своего приятеля, владельца картинной галереи, устроить мистификацию своей гибели в автокатастрофе, чтобы резко поднять цены на картины. План кажется почти идеальным. Под вымышленным именем Рукер скрывается в глухой сельской местности. Но неожиданно туда приезжает писательница Лилиан Браун. И, поселившись на ферме, доставшейся ей в наследство, начинает работу над романом о… загадочной гибели Рукера. Лилиан и Джефф влюбляются друг в друга. Однако девушка начинает подозревать, что ее сосед и исчезнувший художник — одно и то же лицо.
Дорогой читатель! Этот рассказ не проба пера, не попытка найти себя в роли писателя и прочее. Это проза моей жизни. Я решила душевно обнажиться перед вами, просто потому, что я одна из миллиона девушек, с которыми что-то подобное уже было. И если бы я захотела в одной фразе отразить суть этого рассказа, я бы процитировала слова Уинстона Черчилля: «Вот вам урок: никогда не сдавайтесь, никогда не сдавайтесь, никогда, никогда, никогда, никогда – ни в чем, ни в большом, ни в малом, ни в крупном, ни в мелком – никогда не сдавайтесь, если только это не противоречит чести и здравому смыслу.
Мягкий свет лампы у изголовья, отброшенная простыня… Уютный мирок, принадлежащий только двоим. А еще пустыня, дворец султана… Именно в этих декорациях разворачивается действие захватывающего любовного романа между Розалиндой и Наджибом.