Цифровой журнал «Компьютерра» 2013 № 26 (179) - [2]

Свердлов был человеком кристальной чистоты и брал деньги не себе, а партии. Придётся вдруг опять уходить в подполье — тогда и пригодятся николаевские десяточки, ювелирные изделия с драгоценными камнями, паспорта… А что партия про это ничего не знала и про сейф надолго забыла, так это бывает. Говорят, до сих пор в столице многие здания стоят заминированными. Их тогда, в сорок первом, на случай сдачи Москвы гитлеровцам соответствующим образом подготовили. На страх агрессору. А потом то ли всё было настолько секретно, то ли ответственные люди в войну погибли, но даже в фундаменте знаменитой гостиницы тонну взрывчатки отыскали, и когда – в двадцать первом веке! Это мне районный парикмахер говорил за верное. А тут какой-то центнер золота. Ну, два центнера. В масштабах первых месяцев экспроприации экспроприаторов величина значительная, но вряд ли рекордная. Такова первая версия.

Другая мне ближе: конечно, Свердлов брал золото не для себя: бежать с пудами золота даже и не практично, иное дело — бриллианты. Свердлов брал золото для партии, вернее, для блага партии. Разница есть. Много оказалось в партии людей случайных, людей примазавшихся. Откровенных мерзавцев. Молва даже приписывает Вождю слова о том, что иной мерзавец полезен Революции именно тем, что он мерзавец. Но как избавиться от мерзавца после того, как польза его исчерпается? А вдруг за это время мерзавец войдёт в силу и сам захочет избавиться от кого-нибудь? Ему, мерзавцу, это ведь раз плюнуть – избавиться-то. Навыки есть, моральных препон – никаких. Вот и готовил Яков Михайлович отряд верных, умелых и отчаянных людей, готовых чистить революцию от мерзавцев любого ранга. Для этого и паспорта, для этого и золото. Всякое дело идёт веселее, если нет перебоев в финансировании.

Что важно, люди эти (числом, думаю, не более дюжины, а лучше бы человека три-четыре, иначе вероятность предательства слишком велика) должны были быть подотчётны лично ему, повиноваться лично ему и выполнять приказы, отданные исключительно им. Чтобы в случае чего партия оставалась чистой, а вина на авантюрные действия легла на преданного, но склонного к перегибам Свердлова. Ну, может, и другие планы были у Свердлова, в чужую голову не влезешь, тем более в чужую мёртвую голову. Потому что Яков Михайлович в марте девятнадцатого года внезапно умер. Инфекция тому виной или кто-то создал свой отряд боевых революционных чистильщиков и опередил товарища Свердлова — вопрос среди парикмахеров спорный. Но сам факт, что сейф, набитый сокровищами, отыскался лишь случайно, позволяет, создавая новый учебник истории, использовать и бритву, и ножницы, и одеколон.

А взять пресловутый тридцать седьмой год и другие. Ага, плохой Сталин взял да и решил обезглавить армию, промышленность, науку и животноводство. Из врождённой вздорности характера. Простое объяснение, куда уж проще. Но возьмём бритву обыкновенную, не оккамовскую, побреем историческую бородищу, и что увидим?

Бездну. Ведь, рассуждая хладнокровно, вопрос «почему» остаётся не только не отвеченным, но даже не заданным. Положим, Тухачевского изъяли в целях профилактики, но чем мешал власти Дмитрий Дмитриевич Плетнёв, известный врач-терапевт, до извлечения из реальности возглавлявший НИИ функциональной диагностики и терапии?

Мы частенько в высказываниях власти слышим то, что хотим слышать, что привыкли слышать, и в меру собственного разумения трактуем, что из сказанного есть неприкрытая истина, что гипербола, что метафора. Возьмём хоть слова о перерождении руководящих кадров. Метафора, конечно же, метафора! Но вдруг перерождение есть неоспоримый факт? Не только нравственное, но и физическое?

Стоит составить задним числом подборку фотографий известных лиц, как тут же призадумаешься, метафора ли. При этом стоит помнить, что фотографируют известных лиц специально допущенные мастера и гроссмейстеры фотографии, что существуют и гримёры, и обработка фотографий и что данные о функциональных показателях здоровья известных лиц составляют казённую тайну. Оно, лицо, в коме лежит, по Чейн-Стоксу дышит, а нам день за днём о работе с документами рассказывают. Ибо знают: так нужно.

Возвращаюсь к тридцатым: вдруг перерождение зашло настолько далеко и настолько широко, что терапевтическими методами поправить положение оказалось просто невозможно? Не действовали ни аспирин, ни неосальварсан, и даже рентгеновское облучение давало лишь кратковременную и нестойкую ремиссию?

В чём конкретно проявлялось перерождение? Тут простор для догадок огромный, а имеющие доступ к архивам института, руководимого профессором Плетнёвым, могут сразу браться за написание сценария сериала. Впрочем, если никто и не напишет (архивы, полагаю, давно подчищены), то представление можно получить, рассматривая известные офорты Франсиско Гойи. И ведь это только разминка. Вчера я купил дюжину бритв. Но безопасных, безопасных…

К оглавлению

Голубятня: Изгнание Сергей Голубицкий

Опубликовано 29 июня 2013

«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится». (1Кор.13:4–8)