Цицерон - [172]

Республиканцы ждали их там, где некогда стоял Карфаген, могучий враг Рима. Во главе их был тесть Помпея, отец Корнелии, Сципион. Это был тот самый человек, который много лет назад отбил у Катона невесту и сломал его жизнь. Тогда в порыве черного отчаяния Катон писал против него отравленные злобой эпиграммы. И вот сейчас бывшие соперники встретились на диком берегу Африки. Все воины единодушно объявили, что хотят вручить командование Катону. Но тот решительно отказался. Он сказал, что взялся за оружие во имя законов и не собирается их попирать, — Сципион, полководец с консульской властью, и он, Катон, обязан подчиниться ему. Быть может, Катон думал еще и о другом: Сципион казался ему гораздо более опытным полководцем. И он уступил своему бывшему сопернику верховное командование. Но он ошибся — Сципион оказался ничтожным человеком и ничтожным полководцем. Говорят, Катон горько раскаивался в своем поступке.

Было решено, что Катон затворится в Утике, неприступной финикийской крепости. Республиканцам важно было оставить за собой эту твердыню. Около года провел он в городе. В феврале 46 года произошла решительная битва при Тапсе. Сципион и Юба, царь Нумидии, были разбиты. Ночью в Утику прискакал вестник. Он сказал, что республиканцы уничтожены, Цезарь приближается к Утике. Это был конец. Катон давно знал, что жители Утики, финикийцы, которым совершенно не было дела до того, кто управляет Римом, законы или тиран, тайно задумали передаться победителю и что римские бизнесмены, живущие в Утике, с ними заодно. Было бы безумием затвориться в городе с подобными людьми — они свяжут республиканцев, откроют ворота и выдадут пленников Цезарю, чтобы купить его милость. Катон и горстка республиканцев оставались одни во враждебном городе. А Цезарь приближался.

Утром к воротам подъехал отряд всадников. То были уцелевшие после битвы республиканцы. Катон вышел им навстречу. Всадники говорили, что хотят биться, но никогда не войдут в Утику, где засели предатели. И они предложили следующее. Надо выгнать всех жителей из города, а самим затвориться в нем. Катон пришел в ужас от такой чудовищной жестокости и наотрез отказался. И всадники уехали. Они скрылись вдали, и с ними исчезла последняя надежда.

Катон долго следил взглядом за удаляющимися всадниками. Вдруг он сорвался с места, вскочил на первого попавшегося коня и сломя голову кинулся за ними. Догнав их, он хватал их за одежду, за руки, силой поворачивал морды коней в другую сторону. Но больше всего поразило всадников его лицо. Он был в страшном волнении, а на глазах его — вещь неслыханная! — они увидели слезы. В смятении они спросили, чего он хочет. Задыхаясь, он сказал: «День, один только день!..» Они поняли, что он просит их хотя бы на один день задержаться в городе; они не могли противиться его натиску и согласились.

Катон с торжеством повел их в Утику. Он ликовал, он был счастлив. Поставив всадников у ворот, он начал лихорадочную деятельность. Он решил эвакуировать из города всех республиканцев. Работа кипела. Снаряжали корабли, натягивали снасти, грузили пожитки и распределяли людей по кораблям. Сам Катон стоял на пристани и руководил сборами. Он всем распоряжался, всем помогал и устремлялся в трудные места. Если у кого-нибудь не хватало денег, он тут же давал ему из своего кошелька. Кто не хотел уезжать, тем он горячо советовал просить милости у Цезаря и обещал похлопотать. Но когда кто-нибудь из его поклонников подходил к нему и говорил, что не бросит его, что хочет разделить судьбу самого Катона, он сердился, кричал и чуть не силой заталкивал своего обожателя на корабль.

Особенно много хлопот доставил ему Статилий, человек очень упрямый и без памяти влюбленный в Катона. Он уперся и заявил, что не покинет его. Наконец Катон махнул на него рукой и занялся другими. Но затем тихонько подозвал греческих философов, которые всегда сопровождали его, и, указывая глазами на Статилия, сказал:

— Ваше дело сломить этого гордеца и направить его на путь собственной пользы.

И философы окружили Статилия, а Катон продолжал свои хлопоты.

Среди всех этих забот он вдруг узнал, что некоторые всадники грабят горожан. Катон бурей понесся туда и, как был безоружный, налетел на первого вооруженного до зубов всадника и вырвал у него из рук добычу. Натиск был так стремителен и неожидан, что всадники опешили и побросали награбленное.

В городе в то время находился некий Люций Цезарь, родственник полководца. Он также был восторженным почитателем Катона и предложил ему свои услуги, сказав, что сделает для него все, что в его силах. Катон попросил его отправиться к Цезарю и вымолить у него прощение для оставшихся республиканцев, жителей Утики и римских бизнесменов. Люций обещал это. И вот сейчас Люций снова подошел к Катону и с большим волнением сказал, что хочет вымолить у родственника жизнь самому Катону.

— Ради тебя… мне не стыдно будет ни припасть к коленям Цезаря, ни ловить его руки.

Катон отвечал на это, что если бы он хотел спастись милостью Цезаря, то отправился бы к нему сам. Но он не желает ничего принимать от тирана, не желает, чтобы ему дарил как милость жизнь тот, кто по законам не имеет над ней никакой власти.