ЧВШ - Частная Военная Школа. Первый курс - [53]

Проблем было две: успеть среагировать на соответствующую команду и принять лицом удар. Конечно, на настоящие резкие удары мы вышли не сразу. Начинали с тычка кулаком. И всё равно не успевали реагировать или просто плохо контролировали себя, так что ходили с разбитыми губами и носами. Тыкать кулаком в тёплое живое лицо другому человеку не в запале, а вот так, тоже оказалось непросто. Лично для меня — точно. А уж сознательно принимать вызывающее короткий шок болезненное прикосновение чужой костлявой плоти казалось вначале почти непереносимым испытанием. Если бы мне одному пришлось через это проходить — я б точно не стал терпеть. Не знаю, что бы сделал. Но поскольку всё это терпели, и Сумин с его пушистыми ресницами, и лис Данченко, и язва Мишин, и даже Мочка, то и я смог. Тем более что Михаил Иванович достаточно логично объяснял подобное издевательство. Говорил, что этот базовый защитный инстинкт жизненно необходимо научиться контролировать. А если попросту, говорил он — надо перестать бояться получить по роже, но и в клуб мазохистов при этом не записываться. Постепенно он заставлял наращивать резкость удара. Команда "Взял" была нечастой, но могла прозвучать в любой момент и к ней следовало быть постоянно готовым. Поскольку при её неисполнении — она сразу дублировалась. Причём два раза подряд. После неправильно выполненного уклона она также звучала.

К середине весны мы уже вышли на настоящие полноценные удары. Все старались. Михаил Иванович велел бьющим забыть всё, чему учил и бить, как хочется. Но установил стимул — при попадании, если, конечно, не прозвучала команда "Взял", бьющему плюсовалось двадцать очков. Неплохой такой стимул, учитывая, что с очками ситуация у многих была уже аховая. Я к этому времени неплохо научился ловить момент начала удара. Строгой системы не было, на что именно смотреть, поскольку у всех это происходило по-разному: кто плечом дёргал, кто глазами показывал, у некоторых вообще явных признаков не просматривалось, но я всё равно чувствовал. Ждал команды и реагировал.

Весёлый, очевидно, тоже всё видел и чувствовал. Он командовал, находясь за спиной принимающего, и если вначале всегда давал команду быстро, оставляя достаточно времени на реакцию, то теперь иногда явно специально затягивал, заставляя принимать решение буквально за доли секунды. И со мной стало происходить странное — время будто начало растягиваться. На мне перестали зарабатывать очки. Вообще, если б не необходимость периодически принимать удары, то это упражнение могло даже стать моим любимым. Именно на приёме. Но в клуб мазохистов я не вступил, поэтому нет. Не стало. Правда, постепенно шок от полученного удара перестал быть сильной проблемой и довольно скоро забывался. Тем более что я научился, принимая, немного подавать лицо назад и доворачивать в сам момент соприкосновения, смягчая и заставляя кулак немного скользить. Знаете, когда часто бьют по лицу, поневоле начинаешь понимать и ценить такие тонкости.

Бить я, как уже говорил, не любил. Даже и тех, кому не особенно симпатизировал. Но глупо было не попытаться честно заработать очки. И периодически зарабатывал. Но вообще пацаны тоже научились хорошо реагировать. Я прямо иногда гордился ими. Всеми нами гордился. Нашими успехами и смелостью. Знаете, было в этом упражнении что-то такое. Что заставляет уважать себя. Но, конечно, понимаешь это далеко не сразу.

Вспоминаю эпизод с Ипполитом. Его я особенно не любил бить. Потому что он по команде "Взял" вообще не отворачивался. Я не понимал, что там у него в башке происходит, но факт, так всё и было. И я не мог заставить себя по-настоящему резко его ударить, потому что уже просто боялся, что прозвучит команда на приём. Я даже понять не мог, почему это так неприятно. Ощущение было сложным. И не я один это чувствовал. Так что мы обрадовались, когда Михаил Иванович наконец обратил на это внимание.

- Ты почему не отворачиваешься? — спросил он после того, как кто-то из наших танков влепил Ипполитову так, что у того кровь из губ буквально брызнула.

- Не хочу, — невозмутимо ответил Ипполит, даже не делая попытки утереться.

- Тебе нравится, что ли? Вступил, что ли, в клуб к этим?

- Не нравится.

- А чего тогда?

- Просто не хочу.

- Знаешь, — задумчиво сказал Весёлый, — В принципе, тут штрафовать не за что. Правил ты формально не нарушаешь…

- Вот именно. Я не нарушаю ваших правил.

Ипполит выделил слово "ваших". Не сильно, но заметно.

- Ну да… Что же, придётся штрафовать тебя не по правилам. Курсант должен беречь и защищать себя. Понял меня?! Беречь и защищать. Я чему тебя, блин, учу?! Нам тут не нужны истерички! Всё должно быть взвешено и разложено: что, почему и зачем. А ты делаешь херню тупую. Короче. В следующий раз не отвернёшься — минус пятьсот! Сколько у тебя там жизни осталось? Потянешь?

Ипполит некоторое время продолжил неподвижно глядеть на Михаила Ивановича, а затем поднял руку и ладонью стёр с губ кровь. На щеке остался красный прерывистый росчерк.

- Я понял, — сказал спокойно.

С этого момента он стал отворачиваться.

Этот мордобой был обязательной программой. Каждый с каждым обменивался ударами примерно за час-полтора. Потом у нас шли другие упражнения. Опишу, пожалуй, ещё одно, чтобы вы почувствовали атмосферу.