ЧВШ - Частная Военная Школа. Первый курс - [21]

В общем, стоит Вовка Козлов весь пятнами покрывшийся и руками в стол вцепился. Ждёт.

- Володя, — Виктор Робертович снял свои позолоченные очёчки, потёр переносицу и прищурился. — Посмотри на это по-другому… Ты сел на корабль. Такой красивый фрегат с парусами. Он хорошо вооружён, но, вообще-то, плывёт по своим делам. Если нужно повоевать — повоюет. Плывёт он в интересные дальние страны. Ты можешь стать полноправным членом команды и встретить все ожидающиеся приключения. Или погибнуть, бросившись за борт… Других вариантов у тебя действительно больше нет… В жизни ведь только так и происходит — ходят корабли по своим делам, большие и маленькие, и ещё говно всякое по течению бултыхается. Только наш корабль — он один такой красивый… Мы, Володя, возможно, последние тут романтики… А насчёт справедливости — ты можешь записать на себя половину штрафа, если хочешь… Хочешь?

- Да! Хочу! Перепишите.

- Как скажешь.

Володя сел ни на кого не глядя. Я посмотрел на Данченко. Да и не я один.

Игорь пробежался быстро глазами по нашим взглядам и, немного подумав, встал.

- Не надо, — глухо сказал он. — Не исправляйте… Всё моё. Честно заработанное

Он снова стал самоуверенным собой и заухмылялся.

- А тебе, Вова, спасибо.

Он подмигнул Козлову и сел, победно посматривая по сторонам.

Мне, вообще, это сравнение с кораблём понравилось. Я любил про корабли. Даже заметавшиеся было, после речи Козлова, суетливые мысли о побеге растаяли. Ну почти. Надо будет убежать, подумал я — убегу. Свой корабль у меня будет. А пока что — ну а где мне было бы лучше сейчас? Нет, не так. Не лучше, а интереснее? Ничего не смог придумать из реалистичного.

Нужно было попытаться воплотить родившийся у меня план.

- Пацаны, — сказал я, дождавшись, когда Виктор Робертович ушёл, — сегодня перед отбоем надо собраться, есть серьёзная тема, в умывалке, хорошо? Только надо, чтобы все были.

- Что за тема? — спросил Мочка, изучающе меня разглядывая.

- Тебе понравится, — пообещал я.

Собрались, конечно, не всё. Данченко с Козловым не было и ещё одного парня по фамилии Сменщиков. Когда я говорил, что у меня сложились более-менее нормальные отношения со всеми, то немного приврал. Этот парень, Сменщиков, меня за что-то сильно недолюбливал. Пока у нас с ним открытого конфликта ещё не возникало, но он всегда говорил поперёк и смотрел на меня с раздражением. Мишин за почти сросшиеся брови прозвал его Урфином, это такой сказочный персонаж из книги про деревянных солдат.

Может, и к лучшему, подумал я, что его нет, всё равно он был бы против, а так, если все решат, то и ему придётся согласиться.

- Не знаю, — всё равно сказал. — Надо чтобы все были.

- Давай говори, — пробурчал Мочка.

- Короче, пацаны, предлагаю на следующем "крыле" одновременно опустить руки. Поняли? Подержим немного, до тридцати, например, досчитаем и опускаем. Такой план. Чё они нам сделают? А так — всё равно только Сивый выигрывает. Согласны?

Мочка тяжело посмотрел на Сивакова. Тот шмыгнул своим утиным носом и отвернулся.

- Это нечестно, — сказал он.

Я подивился его отваге. Обычно он вёл себя тихо и предпочитал помалкивать.

- Я согласен, это нечестно, — неожиданно поддержал его Резников.

- Тоже так думаю, — влез Киселёв.

Отличнички, с раздражением подумал я про них.

- Да что нечестного?! Это упражнение идиотское! Оно само нечестное! Бесит меня! Давайте! Что мы, договориться не можем?! Антоха, ты как?

Чубаков, к которому я обратился и который как раз проиграл последним, неуверенно огляделся.

- Что думаешь? — спросил он своего приятеля Говядина, ещё одного нашего здоровяка, блондина с вялым маловыразительным лицом.

- Не знаю, — сказал тот. — Накажут всех, думаю.

Я оглянулся на Мочку. Он с ухмылкой глядел на меня.

- Да вы задолбали! — взорвался я. — Это же проще простого! Нас разводят как лохов! Ну, пацаны?!..

Оглядел их всех.

- Да вы ссыкуны всё просто! Зассали, так и скажите! Блин, я думал…

- Слышь, Красный, ты бы заткнул фонтан! — увесисто сказал Мочка. — Не хер тут гнать на всех!

- Да пошли вы!

И я поскорее вышел, чувствуя, что ещё немного и из глаз брызнут слезы от досады и обиды.

Я тогда реально был неврастеником. Правда, даже сейчас, вспоминая тот момент, переживаю это своё фиаско. Я ведь был уверен, что мы договоримся, что меня послушают. Один из тех моментов, когда вдруг понимаешь, что ты в глазах других совсем не такой, каким себя воображаешь. Вообще не такой. И что, может быть, это и есть правда. В том смысле, что они правы и ты действительно не такой. Похуже.

О, я, кстати, наконец раскололся. В первый раз написал, как меня зовут. Долго продержался. Специально скрывать не старался, но конспирации нас неплохо так научили. Красный — это погоняло от фамилии. Краснов Кирилл — так меня зовут. Сейчас, правда, зовут по-другому. А потом будут по третьему, такая у меня теперь жизнь. Но раньше звали именно так, да.

Ещё один момент — вы, наверное, удивляетесь тому, что в диалогах нет мата? Просто мат в Школе был под запретом. И, причем, строгим. Взрослые при нас не употребляли матерных слов. Мы вначале много матерились, по крайней мере, большинство из нас и я в том числе. По привычке, ну и чтоб взрослее выглядеть, естественно. Половина моих штрафов была из-за этого. И вот до того меня довели, что я даже там в умывалке ни разу не матюгнулся. Я потом это вдруг понял, когда уже несколько раз прогнал про себя весь разговор, ворочаясь в кровати. Раздражённо слушая безмятежное посапывание этого гада Мочки.