Чужой счет - [7]

— Наташенька, да никуда она не ушла, не беспокойтесь. Ведь эти цветы для… вас.

— Для меня? — лицо Наташи стало пунцовым.

Часто — часто заморгав огромными ресницами, девушка бросала недоуменный взгляд то в одну, то в другую сторону, словно стыдясь наблюдавших за этой сценой парней.

— Ой, что это я стою, цветы же надо в воду поставить, — нашлась она и, бросив теплый взгляд на Артура, поспешила к двери.

А перед глазами бойца еще долго стоял свет небесных слезинок. Уже без всякого следа от серых туч.

1995 год

Затравленная птица

При воспоминании об этом эпизоде у Арена слезы наворачиваются на глаза…

Дело было на позициях. Стояла необычная для прифронтовой зоны тишина. На засыпающие холмистые окрестности опускались сумерки. Выставив дозор, ребята легли отдохнуть.

Сквозь неглубокий сон Арен услышал странное дребезжание, доносившееся откуда-то сверху. Он открыл глаза и вскинул голову. Со скудной кроны дикой яблони что-то капнуло на лицо. Вцепившись когтями в ветку, истекающая кровью птица пыталась удержаться на дереве, отчаянно хлопая крыльями. Бронзовый колокольчик звенел на ее лапе.

Андрей потянулся к птице. Непокорный беркутенок насквозь пронзил острым когтем его ладонь. Боец молча снес «обиду», перевязав себе и птице раны. Беркут покорился новому хозяину.

Загадочное появление птицы Арен объяснял так: по-всей видимости, прежние хозяева выдрессированной, но своенравной и гордой боевой птицы чем-то не угодили ей, и в отместку она переметнулась в противоположный стан. Раненная догнавшей ее пулей птица-перебежчик все-таки долетела, предупредив своим появлением о близости противника. Через полчаса вражеская техника и многочисленная пехота попытались ворваться в село. Благодаря неожиданному гостю ребята избежали лишних жертв.

С тех пор человек и беркут стали неразлучными друзьями, вместе пробирались по суровым тропам войны, деля скромный солдатский пай и беспокойный отдых, пока однажды Арен не забрал его с собой домой в город, в краткосрочный отпуск.

Воспользовавшись недолгой отлучкой хозяина, птица, видимо, пожелавшая разведать незнакомую ей местность, выбралась через форточку во двор и была затравлена местной пацанвой собаками. Отчаянно сопротивлялся беркутенок, но силы были неравны… Опьяненных от первой крови собак все больше охватывала жажда разорвать птицу…

Арен едва сдерживал себя, чтобы не разрыдаться, собирая по всему двору окровавленные перья. Он захоронил их вместе с растерзанным тельцем…

Впоследствии Арен, человек склонный к рефлексии, часто вспоминал птицу-друга: его воображение живо рисовало неравную, жестокую схватку, без правил и намека на честь и благородство, с остервенелым противником. От этого щемило под ложечкой, заглушая боль от трех ран, полученных на войне.

Бывали моменты, когда он чувствовал самого себя затравленным жизнью и обстоятельствами, и чувство безысходности без видимой, конкретной причины охватывало его. Война и неопределенность будущего истерзали его нервы, исподволь опустошили изнутри. В душе образовался некий всезасасывающий свищ — в нем бесследно исчезали нормальные человеческие чувства, побуждения, надежды…

Война кончилась, однако боль души и растерзанной памяти у многих осталась навсегда. Это боль памяти тех, кто пережил своих друзей, кто под шквалом огня волочил их — раненых и, увы, мертвых. Эта боль мучает долго, до конца жизни.

Не скрашивает воспоминаний и то, что война закончилась победой. Ведь война — явление, противоречащее человеческой сути…

1995 год

Ночь на посту

…Ночью стреляем без предупреждения: хотя разделительная полоса заминирована и сторонам дана установка «не воевать», возможность диверсионных вылазок не исключается. Впрочем, почти во всех случаях тревога оказывается ложной — на посты забредают животные: косули, дикие козы, реже — медведь.

Ночь на посту — время… философское. Не только предельного напряжения — физического и душевного требует она, но и настраивает на размышления об извечных вопросах о Боге, человеке во времени и пространстве, о жизни и смерти… Изучая долгими ночами звездное небо, часто видишь падающую звезду и думаешь, что звезды, как все живущее, не вечны, и что они, выполнив свою миссию, уступят место другим.

Умирая, звезды падают вниз. Люди же возносятся, наверное, чтобы жить дальше, в другом измерении, в другом качестве… И быть может, это качество для нас конкретно определяется сегодня здесь, на этом горном посту, и зависит от того, насколько мы будем просты и откровенны в отношениях друг с другом, насколько будем преданы своей земле, народу, семье — тем высшим идеалам, ради которых лучшие из нас готовы пожертвовать и жизнью…

Ночь продолжалась. Мы с Тиграном Багдасаряном напряженно вслушиваемся в тишину.

Фактически мы — на краю света, на краю земли, вернее, на краю своей земли.

Впереди — пропасть, как в прямом, так и в переносном смысле. На той стороне стоят такие же вооруженные люди, ставшие по воле судьбы и случая нашими кровными врагами. Ступив на тропу войны, мы готовы без раздумья и предупрежденья стрелять друг в друга. Хотя по большому счету человек человеку, наверное, все-таки — не волк, и во всем, в данном случае, виновата война. Это она разводит людей по разные стороны баррикад, часто не спрашивая фамилии их и национальности. И всякое еще может случиться: хрупкая ленточка перемирия — это далеко еще не пограничные столбы, вкопанные в землю и скрепленные надежным, долговременным договором…