Чужой разум. Осьминоги, море и глубинные истоки сознания - [33]

.

Это начало не было одномоментным событием и даже единым длительным процессом, протекавшим на одном пути эволюции. Скорее таких процессов было несколько и они происходили параллельно. К началу кембрия многие из разнообразных типов животных, которых я рассматриваю в этой главе, уже отделились друг от друга — разделения, по-видимому, произошли еще в эдиакарский период, в более мирных условиях. К этому времени будущие позвоночные уже вступили на свой путь (или пути), а членистоногие и моллюски — на свои. Предположим, и у крабов, и у осьминогов, и у кошек есть некая форма субъективного опыта. Тогда этот признак возникал независимо как минимум трижды, а возможно, и намного больше трех раз[115].

Позднее, с подключением механизма, описанного Деаном, Баарсом, Мильнером и Гудейлом, появляется целостная картина мира и более определенное ощущение себя. Мы приближаемся к сознанию. Мне этот переход не видится как одномоментный, четко различимый шаг. Скорее я рассматриваю «сознание» как путаное и затасканное, но все же полезное понятие для обозначения тех форм субъективного опыта, которые так или иначе обладают единством и связностью. В данном случае также весьма вероятно, что переживание подобного рода возникало в ходе эволюции независимо несколько раз: от белого шума через древние примитивные формы опыта к сознанию.

Казус осьминога

Вернемся к осьминогу, нашему необычайному и исторически важному животному. Где ему место в этой картине? На что похож его опыт?[116]

Осьминог, во‐первых, представляет собой организм с развитой нервной системой и сложным активным телом. У него богатые сенсорные способности и уникальные поведенческие. Если некая форма субъективного опыта возникает вместе с чувством и действием в живой системе, то у осьминога с ее наличием все в порядке. Но и это не все. У осьминога — в трудноуловимой, инопланетной форме — присутствуют некоторые усовершенствования, выходящие за пределы элементарного минимума, о котором шла речь в этой главе.

Для осьминогов, по крайней мере некоторых видов, характерен предприимчивый, исследовательский стиль взаимодействия с окружающим миром. Они любопытны, восприимчивы к новизне, отличаются гибкостью как тела, так и поведения. Эти особенности напоминают о том, что Станислас Деан связывает с сознанием в психической жизни человека. По его мнению, необходимость иметь дело с новым вытолкнула нас из бессознательного автоматизма в сознательную рефлексию. Любопытство осьминога порой смешано с осторожностью, а порой — с удивительной безбашенностью. Я отмечал в предыдущей главе, как мой помощник Мэтт Лоуренс, погружаясь в окрестностях Октополиса, встретил осьминога, который схватил его за руку и потащил за собой над морским дном. Мы понятия не имеем, зачем ему это было нужно. И наоборот, однажды, погружаясь с аквалангом в другом месте, я завис над дном, держась пальцами одной руки, чтобы сфотографировать крошечных морских слизней. Я заметил внизу что-то еще, а потом увидел, как тонкое щупальце осьминога, высунувшись из соседнего кустика водорослей, тихонько подбирается к моим пальцам на дне. Осьминог лежал в водорослях, свернувшись клубком, его тела было почти не видно, но в щель выглядывал один глаз, наблюдая, пока щупальце высовывалось и осторожно шарило. Это был акт исследования, сопровождавшийся чем-то очень похожим на пристальное внимание, — он держал меня в поле зрения, шаря щупальцем. Я был новым объектом неустановленной важности. Водоросли обеспечивали одновременно укрытие и обзор. Из этого убежища высовывалось щупальце, чтобы обследовать, возможно — попробовать на вкус.

Выше я говорил о константности восприятия. Это способность животного распознавать объект как тот же самый независимо от изменений условий, в которых он наблюдается, — расстояния, освещения и т. д. Животному необходимо сделать поправку на собственное расположение и угол зрения, чтобы распознать объект как таковой. Психологи и философы обычно связывают эту способность с высокоразвитыми, а не зачаточными формами восприятия. Константность восприятия показывает, что животное воспринимает внешние объекты именно как внешние объекты — такие, которые могут оставаться одними и теми же, в то время как животное меняет свой наблюдательный пункт. В одном старом эксперименте 1956 года осьминогов обучали выбирать одни геометрические фигуры и избегать других[117]. В некоторых вариантах опыта различие состояло в размере квадратов, больших или маленьких. Осьминогу, сидящему в аквариуме, показывали с противоположного конца квадрат, и он должен был подплывать к одним квадратам (и получать вознаграждение) и не реагировать на другие (иначе он получал наказание электрическим током). Такова была процедура, и осьминоги сумели этому научиться. Затем авторы эксперимента упоминают, чуть ли не мимоходом, что в «нескольких» случаях осьминогу показывали маленький квадрат вдвое ближе к нему, чем обычно. Следовательно, маленький квадрат должен был изначально казаться больше — или, по крайней мере, его изображение на сетчатке глаза должно было быть крупнее. Во всех подобных опытах, как сообщают исследователи, осьминог выполнял задание правильно, в соответствии с истинным размером квадрата. Осьминог смог внести поправку на изменение расстояния.